Академик глушко валентин петрович. Академик валентин петрович глушко

Глушко Валентин Петрович основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения, один из пионеров и творцов ракетной техники, бессменный руководитель ГДЛ-ОКБ. Родился 2 сентября 1908 года в Одессе. В 1919 г. зачислен в Реальное училище имени св. Павла, которое закончил в 1924 г. Одновременно с учебой в училище руководил Кружком общества любителей мироведения при одесском отделении Русского общества любителей мироведоведения (РОЛМ). В эти же годы занимался в консерватории по классу скрипки у профессораСтолярова, а затем был переведен в Одесскую музыкальную академию. Кроме того, он занимается сбором материалов для написания книги о межпланетных сообщениях, цель которой доказать необходимость завоевания мирового пространства.

По окончании IV Профтехшколы в 1924 г. он проходит практику на Арматурном заводе "Электрометалл" им. В.И. Ленина (сначала в качестве слесаря, а затем токаря), после чего получает диплом об окончании школы. В это же время он закончил работу над первой редакцией своей книги "Проблема эксплуатации планет", в газетах и журналах были опубликованы его научно-популярные статьи о космических полетах "Завоевание Землей Луны" в 1924 г., "Станция вне Земли" в 1926 г. и др.

По путевке Наркомпроса УССР был направлен на учебу в Ленинградский государственный университет, куда прибывает в августе 1925 г., но, из-за позднего приезда, не успевает сдать экзамены. В результате 1 курс Университета им прослушан вольнослушателем. В 1926 г. зачисляется на II курс физического отделения физико-математического факультета. Параллельно с учебой он работает в качестве рабочего (сначала оптика, а затем механика) в мастерских Научного института им. П.Ф. Лесгафта, а в 1927 г. геодезистом Главного геодезического управления Ленинграда. В качестве дипломной работы, состоящей из трех частей, Глушко предложил проект межпланетного корабля "Гелиоракетоплана" с электрическими ракетными двигателями. 18 апреля 1929 г. третья часть, посвященная электрическому ракетному двигателю под названием "Металл как взрывчатое вещество", была сдана в отдел при Комитете по делам изобретений. Этой работой заинтересовались военные. В начале мая 1929 г. Глушко был вызван к уполномоченному комитета в Ленинграде Н.Я. Ильину, где ему было предложено немедленно начать экспериментальные работы по реализации этого предложения.

С мая 1929 года – начальник 2-го сектора (с 1932 года – отдела) ракет на жидком топливе Газодинамической лаборатории (ГДЛ). За это время Валентином Петровичем были разработаны и испытаны жидкостный ракетный двигатель (ЖРД) ОРМ-52 на азотно-кислотно-керосиновом топливе, электрический ракетный двигатель, ракеты РЛА-1 – РЛА-3, РЛА-100. С сентября 1933 года – начальник 1-го отдела Ленинградского отделения Ракетного научно-исследовательского института (РНИИ), с января 1934 года – начальник азотно-кислотного сектора РНИИ (с 1937 года – НИИ-3). В 1936-1938 годах – главный конструктор ЖРД. За этот период В.П.Глушко разработаны двигатели ОРМ-53 – ОРМ-101, в том числе и первый в мире двигатель, предназначенный для полёта человека (ОРМ-65).

23 марта 1938 года Глушко был арестован органами НКВД г. Москвы по доносу.. На основании актов технической экспертизы, проведенной в институте по заданию НКВД, 15 августа 1939 года Особое Совещание при НКВД приговорило Глушко к 8 годам исправительно-трудовых лагерей, но впоследствии он был оставлен для работы в техническом бюро. Сначала он был направлен на московский авиационный моторостроительный завод в Тушино, где занимался разработкой проекта вспомогательной установки ЖРД на двухмоторном самолете С-100 для форсирования маневров самолета, а затем в 1940 г. в Казань для продолжения работ.

Под руководством В.П. Глушко за период до 1944 г. было создано семейство вспомогательных авиационных ЖРД РД-1, РД-1ХЗ, РД-2 и РД-3 с насосной подачей азотной кислоты и керосина, с регулируемой тягой и максимальной тягой у земли от 300 до 900 кг. Эти двигатели прошли в 1943-46 гг. наземные и летные испытания. По письму Берии от 16.06.1944 г. на имя И.В. Сталина с просьбой о досрочном освобождении конструкторов за выполнение работ, имеющих важное оборонное значение, 27 июля (фактически – 2 августа) 1944 г. В.П. Глушко был освобожден. С декабря 1944 года был назначен главным конструктором ОКБ-СД. За это период проведены наземные и лётные испытания ЖРД РД-1 на самолётах Пе-2Р, Ла-7Р, Як-3 и Су-6. Разработан трёхкамерный азотно-кислотно-керосиновый ЖРД РД-3 тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием. В 1945 году – заведующий кафедрой реактивных двигателей Казанского авиационного института. В июле-декабре 1945 года и мае-декабре 1946 года находился в Германии, где занимался изучением трофейной немецкой ракетной техники.

В 1941-74 гг. В.П. Глушко – главный конструктор, в 1974-89 гг. – генеральный конструктор НПО «Энергия». С 1946 г. была начата разработка мощных ЖРД. В 1948-53 гг. под руководством Валентина Петровича в ГДЛ-ОКБ создаются ЖРД для первых отечественных ракет дальнего действия и научных геофизических ракет. ЖРД конструкции ГДЛ-ОКБ в 1957 г. обеспечили запуск первого в мира искусственного спутника Земли, а в 1961 г. – старт космического корабля с Ю.А. Гагариным на борту. С 1962 г. начались полеты космических ракет серий «Космос», «Интеркосмос», на которых были установлены мощные двигатели, разработанные под руководством Глушко. В 1965 г. был создан ЖРД для мощной космической ракеты «Протон», обеспечившей в последующие годы доставку на Луну луноходов, взятие проб лунного грунта, запуск искусственных спутников Венеры и Марса, посадку аппаратов на Марс, получение изображений поверхности Венеры, полеты орбитальных станций «Салют».

Под непосредственным руководством Валентина Петровича были созданы орбитальные станции «Салют-6», «Салют-7» и «Мир». По его проекту была создана многоразовая транспортно-космическая система «Энергия-Буран». Кроме того, он возглавлял работы по совершенствованию пилотируемых космических кораблей «Союз» и разработке их модификаций «Союз Т» и «Союз ТМ», а также грузового корабля «Прогресс».

Жил в Москве. Умер 10 января 1989 года. Награждён 5 орденами Ленина (20.04.1956, 2.09.1958, 30.08.1968, 1978, 198..), орденами Октябрьской Революции (26.04.1971), Трудового Красного Знамени (16.09.1945), медалями. Лауреат Ленинской (1957) и Государственных (1967, 1984) премий СССР. Награждён Золотой медалью имени К.Э. Циолковского Академии наук СССР (1958).

Валентин Петрович Глушко родился 21 августа (по новому стилю — 2 сентября) 1908 года в Одессе. По национальности украинец.

Был четыре раза женат. Жены: Сусанна Михайловна Георгиевская (в браке с 1927 по 1930 годы), детская писательница; Тамара Саркисова (в браке с 1937 по 1944 годы, отреклась от мужа после его ареста), Магда Максовна Глушко, преподаватель иностранного языка Московского государственного университета; Лидия Пёрышкова (с 1961 года). Четверо детей: дочери Евгения и Елена, сыновья Юрий и Александр.

Ещё во время учёбы в школе Глушко активно переписывался с К. Э. Циолковским и публиковал статьи космической тематики. В 1924 году он окончил профессионально-техническую школу, а в 1925 году поступил на физическое отделение физико-математического факультета Ленинградского государственного университета. В феврале 1929 года Глушко был отчислен за неоплату обучения, но уже весной сумел сдать третью часть дипломного проекта «Металл как взрывчатое вещество» в Комитет по делам изобретений. Ему было предложено заняться реализацией этой разработки.

С мая 1929 года Глушко работал начальником 2-го сектора (впоследствии отдела) ракет на жидком топливе Газодинамической лаборатории. Он стал одним из основоположников советского жидкостного двигателестроения, разработав и испытав двигатели ОРМ-52, работавшие на азотно-кислотно-керосиновом топливе. Кроме того, за время своей работы в лаборатории он создал электрический ракетный двигатель и ракеты моделей «ЛА-1, РЛА-3 и РЛА-100. В 1933-1934 годах Глушко читал курс лекций «Жидкое топливо для реактивных двигателей» и «Конструкция жидкостных ракетных двигателей» в Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского.

В сентябре 1933 года Глушко возглавил 1-й отдел, а в январе 1934 года — азотно-кислотный сектор Ленинградского отделения Ракетного НИИ (с 1937 года — НИИ-3). В 1936-1938 годах был главным конструктором жидкостных ракетных двигателей. В те годы он создал целую линейку двигателей ОРМ, включая и первый в мире двигатель для полёта человека ОРМ-65.

23 марта 1938 года Глушко был арестован органами НКВД СССР по обвинению во вредительстве. Поводом для этого послужил донос начальника отдела реактивных двигателей НИИ-3 А. Г. Костикова. Помимо Глушко, были арестованы и впоследствии осуждены начальник НИИ И. Т. Клеймёнов, его заместитель Г. Э. Лангемак и начальник отдела ракетных летательных аппаратов . 15 августа 1939 года Особое Совещание при НКВД СССР приговорило Глушко к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. Отбывал наказание он в «шарашке», возглавлял конструкторскую группу 4-го специального отдела НКВД СССР при Тушинском авиазавода № 82, затем в течение четырёх лет был главным конструктором Конструкторского бюро 4-го Спецотдела НКВД СССР при Казанском авиамоторном заводе № 16. В эти годы им были разработаны проекты вспомогательной установки жидкостных ракетных двигателей на самолётах, самолётные ускорители двигателей. 2 августа 1944 года Глушко был освобождён из заключения со снятием судимости. Полностью он был реабилитирован только 29 сентября 1956 года.

С декабря 1944 года Глушко работал главным конструктором ОКБ-СД. Занимался проведением испытаний двигателей РД-1 на различных моделях советских самолётов, разработал трёхкамерный двигатель РД-3 с тягой 900 кг. Впоследствии стал заведующим кафедрой реактивных двигателей Казанского авиационного института. После окончания войны дважды командировался на несколько месяцев в Германию для изучения трофейной продукции немецкого ракетостроения.

В июле 1946 года Глушко вновь был назначен главным конструктором ОКБ-СД, занимал эту должность до мая 1974 года. За эти годы он руководил разработкой более 50 жидкосных ракетных двигателей и их модификаций, которые применялись на 17 космических и боевых ракетах. Двигатели Глушко стояли на всех советских ракетах-носителях, запускавшихся в период с 1949 по 1976 годы. Двигатели РД-107 и РД-108 стояли на межконтинентальной баллистической ракете «Р-7», впоследствии ставшей ракетой-носителем для космических кораблей «Восток» и «Союз», РД-216 и РД-251 — на ракетах-носителях «Космос» и «Протон», РД-170 — на ракете-носителе «Энергия».

В мае 1974 года Глушко был назначен директором и генеральным конструктором Научно-производственного объединения «Энергия», располагавшегося в городе Калининграде (ныне — Королёв Московской области). Руководил созданием орбитальных космических станций «Салют-6», «Салют-7», «Мир», проектировал многоразовую транспортно-космическую систему «Энергия-Буран», разрабатывал модификации пилотируемых космических кораблей «Союз».

Валентин Петрович Глушко является автором 250 научных работ и изобретений. В 1958 году он был избран академиком Академии наук СССР. За свои научные достижения он дважды закрытыми Указами Президиума Верховного Совета СССР удостаивался звания Героя Социалистического Труда. Кроме того, он избирался членом ЦК КПСС (с 1976 года) и депутатом Верховного Совета СССР пяти созывов (1966-1989 годы).

		Аннотационная доска в Москве
		Надгробный памятник
		Памятник в Москве
		Бронзовый бюст в Одессе
		Бронзовый бюст в Одессе (вид 2)
		Мемориальная доска в Одессе
		Бюст в городе Байконур
		Лесовоз «Академик Глушко»

Глушко Валентин Петрович - главный конструктор ОКБ-456 Министерства оборонной промышленности СССР (Государственного комитета Совета Министров СССР по оборонной технике).

Родился 21 августа (2 сентября) 1908 года в городе Одесса (ныне Украина). Сделав выбор жизненного пути ещё в школьные годы, переписывался с К.Э.Циолковским, публиковал статьи и готовил к печати две книги о необходимости межпланетных сообщений. В 1924 году окончил профтехшколу.

В 1925 году поступил на физическое отделение физико-математического факультета Ленинградского государственного университета, но в феврале 1929 года был отчислен за неоплату обучения. В апреле того же года сдал третью часть своего дипломного проекта «Металл как взрывчатое вещество» в отдел при Комитете по делам изобретений. Вскоре был вызван к уполномоченному Комитета в Ленинграде Н.Я.Ильину, который предложил начать работы по реализации этой идеи.

С мая 1929 года - начальник 2-го сектора (с 1932 года - отдела) ракет на жидком топливе Газодинамической лаборатории (ГДЛ). За это время В.П.Глушко были разработаны и испытаны жидкостный ракетный двигатель (ЖРД) ОРМ-52 на азотно-кислотно-керосиновом топливе, электрический ракетный двигатель, ракеты РЛА-1, РЛА-3, РЛА-100. Проведён огромный объём научно-исследовательской работы, результатом которой стали два курса лекций, прочитанных в 1933-1934 годах в Военно-воздушной академии имени Н.Е.Жуковского: «Жидкое топливо для реактивных двигателей» и «Конструкция ЖРД».

С сентября 1933 года - начальник 1-го отдела Ленинградского отделения Ракетного научно-исследовательского института (РНИИ), с января 1934 года - начальник азотно-кислотного сектора РНИИ (с 1937 года - НИИ-3). В 1936-1938 годах - главный конструктор ЖРД. За этот период В.П.Глушко разработаны двигатели ОРМ-53 - ОРМ-101, в том числе и первый в мире двигатель, предназначенный для полёта человека (ОРМ-65).

23 марта 1938 года В.П.Глушко был арестован по доносу и 15 августа 1939 года осуждён Особым совещанием при Наркоме внутренних дел СССР как «враг народа» сроком по статье 58-7 УК РСФСР (вредительство) на 8 лет с отбыванием в Ухтижемлаге, однако был оставлен для работы в техбюро. В 1939-1940 годах - начальник конструкторской группы 4-го Спецотдела НКВД при Тушинском авиационном заводе №82. За это время В.П.Глушко были разработаны: проект вспомогательной установки ЖРД на самолётах С-100 и «Сталь-7». В 1940-1944 годах - главный конструктор КБ 4-го Спецотдела НКВД при Казанском авиамоторном заводе №16 по разработке самолётных ускорителей ЖРД РД-1, РД-1ХЗ и РД-2. 2 августа 1944 года досрочно освобождён из-под стражи со снятием судимости (окончательно реабилитирован лишь 29 сентября 1956 года).

С декабря 1944 года - главный конструктор ОКБ-СД. За это период проведены наземные и лётные испытания ЖРД РД-1 на самолётах Пе-2Р, Ла-7Р, Як-3 и Су-6. Разработан трёхкамерный азотно-кислотно-керосиновый ЖРД РД-3 тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием. В 1945 году - заведующий кафедрой реактивных двигателей Казанского авиационного института. В июле-декабре 1945 года и мае-декабре 1946 года находился в Германии, где занимался изучением трофейной немецкой ракетной техники.

С июля 1946 года по май 1974 года - главный конструктор ОКБ-456 (ныне - НПО «Энергомаш») в городе Химки Московской области. За это время под руководством В.П.Глушко были созданы более 50 самых совершенных ЖРД и их модификаций на высоко- и низкокипящих окислителях, применяемых на 17 боевых и космических ракетах.

За заслуги в деле создания дальних баллистических ракет Указом Президиума Верховного Совета СССР (с грифом "совершенно секретно") от 20 апреля 1956 года Глушко Валентину Петровичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Разработанные под руководством В.П.Глушко ракетные двигатели были установлены на всех советских ракетах-носителях, запускавшихся в 1949-1976 годах. В частности, разработаны ЖРД: РД-107 и РД-108 для межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) Р-7 (позже ставшей ракетой-носителем для космических кораблей «Восток» и «Союз»), РД-111 для МБР Р-9, РД-120 для тяжёлой МБР Р-36М, РД-119 и РД-214 для первой советской ракеты с термоядерным боезарядом Р-12, РД-216 и РД-251 для баллистической ракеты средней дальности Р-14 (ракета-носитель «Космос») и межконтинентальной баллистической ракеты Р-16 (ракета-носитель «Циклон»), РД-253 для тяжёлой МБР УР-500 (ракета-носитель «Протон»), РД-170 для ракеты-носителя «Энергия» и РД-171 для ракеты-носителя «Зенит».

За активное участие в проектировании и запуске первого космического корабля с человеком на борту, закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1961 года награждён второй золотой медалью «Серп и Молот» (№84/II).

С мая 1974 года - директор и генеральный конструктор (с июня 1977 года - генеральный конструктор) НПО «Энергия» в городе Калининград (ныне - Королёв) Московской области. Под непосредственным руководством В.П.Глушко были созданы орбитальные станции «Салют-6», «Салют-7» и «Мир». По его проекту была создана многоразовая транспортно-космическая система «Энергия-Буран». Кроме того, он возглавлял работы по совершенствованию пилотируемых космических кораблей «Союз» и разработке их модификаций «Союз Т» и «Союз ТМ», а также грузового корабля «Прогресс».

Академик Академии наук СССР с 1958 года. Автор 250 печатных работ и изобретений.

Инженер-полковник (1945). Награждён 5 орденами Ленина (20.04.1956, 01.09.1958, 30.08.1968, 17.09.1975, 01.09.1978), орденами Октябрьской Революции (26.04.1971), Трудового Красного Знамени (16.09.1945), медалями.

Лауреат Ленинской премии (1957), Государственной премии СССР (1967, 1984). Награждён Золотой медалью имени К.Э.Циолковского АН СССР (1958).

Член Центрального Комитета КПСС с 1976 года. Депутат Верховного Совета СССР 7-11-го созывов (в 1966-1989 годах).

Именем В.П.Глушко названы кратер на видимой стороне Луны, улицы в Москве, Казани, Калуге и Байконуре, а также проспект в Одессе. Его имя носит НПО «Энергомаш». В 1989 году имя «Академик Глушко» присвоено лесовозу Северного морского пароходства. Почётный гражданин городов Калуга (1975), Казань (1987), Элиста, Приморск (Ленинградская область, 1988), Королёв и Химки (Московская область, 1979), Одесса (Украина, 1977), Байконур (Казахстан, 1983).

Бронзовые бюсты В.П.Глушко установлены в Одессе и Байконуре, памятник – в Москве и Химках. Мемориальные доски установлены: в Москве и Одессе на домах, в которых жил В.П.Глушко, а также в Королёве на здании, в котором он работал.

Сочинения:
Проблема эксплуатации планет. 1924 (рукопись);
Ракеты их устройство и применение, М.-Л., 1935 (совместно с Г.Э.Лангемаком); Жидкое топливо для реактивных двигателей. Часть 1. М., 1936;
Ракетная техника. Сборник статей. Выпуски 2, 3, 4, 5, 6. М.-Л., 1937;
Источники энергии и их использование в ракетной технике. М.: Оборонгиз, 1949;
Термодинамические и теплофизические свойства продуктов сгорания (в 10 томах). М. 1971-1974 (гл. редактор);
Ракетные двигатели ГДЛ-ОКБ. М., 1975;
Путь в ракетной технике. Избранные труды (1924-1946). М.: Машиностроение, 1977;
Термические константы веществ (в 10 томах). М., 1966-1982 (гл. редактор);
Термодинамические свойства индивидуальных веществ (в 4 томах). М., 1978-1982 (гл. редактор);
Энциклопедия «Космонавтика». М., 1985 (гл. редактор);
Развитие ракетостроения и космонавтики в СССР. 3-е изд. М., 1987.

Материалы к биографии и фото Героя предоставлены
Александром Валентиновичем Глушко.

, Одесса - 10 января , Москва) - инженер , крупный советский учёный в области ракетно-космической техники; один из пионеров ракетно-космической техники; основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения.

Главный конструктор космических систем (с ), генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса «Энергия - Буран », академик АН УССР и АН СССР , ( ; член-корреспондент с ), действительный член Международной академии аэронавтики, член КПСС с 1956 года , депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 7-11-го созывов от Калмыцкой АССР , лауреат Ленинской премии , дважды лауреат Государственной премии СССР , дважды Герой Социалистического Труда ( , ). Член ЦК КПСС (1976-1989).

Биография

Дальнейшая карьера

В декабре 1944 года назначен главным конструктором ОКБ-СД (Опытно-Конструкторское Бюро Специальных Двигателей), г. Казань. В 1944-1945 годах проведены наземные и летные испытания ЖРД РД-1 на самолётах Пе-2 Р, Ла-7 , Як-3 и Су-6 . Разрабатывается трёхкамерный азотнокислотно-керосиновый ЖРД РД-3 тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием.

С июля по декабрь 1945 года и с мая по декабрь 1946 года Глушко находится в Германии, где изучает трофейную немецкую ракетную технику (в основном - Фау-2) в институте « ».

В дальнейшем под руководством Глушко разработаны мощные ЖРД на низкокипящих и высококипящих топливах, используемые на первых ступенях и в большинстве вторых ступеней советских ракет-носителей и многих боевых ракет. Неполный список включает: РД-107 и РД-108 для РН «Восток », РД-119 и РД-253 для РН «Протон », РД-301 , РД-170 для «Энергии » (самый мощный ЖРД в мире) и многие другие.

Критика

Воспоминания о Глушко

В мой кабинет вошли два офицера: полковника я узнал сразу - это был Валентин Петрович Глушко, а другой - подполковник - коротко представился: «Лист». Оба были не в гимнастерках, галифе и сапогах, а в добротных кителях и хорошо отглаженных брюках.

Глушко чуть улыбнулся и сказал: «Ну, мы с вами, кажется, уже встречались». Значит, запомнил встречу в Химках. Зашёл Николай Пилюгин, и я представил его как главного инженера института. Предложил рассаживаться и выпить чаю или «чего-нибудь покрепче». Но Глушко, не присаживаясь, извинился и сказал, что сначала просит срочной автомобильной помощи:

Мы едем из Нордхаузена, машина очень плохо тянула и сильно дымила. В салоне мы задыхались от дыма. У вас, говорят, есть хорошие специалисты в «репаратуре».

Николай Пилюгин подошёл к окну и заявил:

Да она и сейчас дымит. Вы мотор-то выключили?

Не надо беспокоиться. Это догорают тормозные колодки ручного тормоза. Мы едем из Нордхаузена с затянутым ручным тормозом.

Мы с Пилюгиным были ошарашены:

Так почему вы его не отпустили?

Видите ли, Валентин Петрович поставил мне условие, что, если он за рулём, я не смею ему ничего подсказывать.

• Герой Социалистического Труда (1956, 1961).
• Орден Ленина (1956, 1958, 1961, 1968, 1978).
• Юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970).
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1975).
• Медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1985).
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945).
• Государственная премия СССР (1967, 1984).
• Золотая медаль им. К. Э. Циолковского АН СССР (1958).
• Диплом им. Поля Тиссандье (ФАИ) (1967).
• Почётный гражданин города Королёв .

Память

Именем Глушко названа улица в г. Химки Московской области

Именем Глушко названа улица в г. Казани в Советском районе.

Именем Глушко названа улица на Байконуре.

Именем Глушко названа Гимназия №72 в г. Краснодаре

Имя В.Глушко носит самолёт компании «Аэрофлот»

В кинематографе

Напишите отзыв о статье "Глушко, Валентин Петрович"

Примечания

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

• на официальном сайте РАН

Литература

• - Б. Е. Черток , М: «Машиностроение» , 1999г, - ISBN 5-217-02942-0 ;
• - Я. К. Голованов, М: «Наука», 1994г, - ISBN 5-02-000822-2 ;
• А. И. Осташев , «СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ КОРОЛЁВ - ГЕНИЙ ХХ ВЕКА» прижизненные личные воспоминания об академике С. П. КОРОЛЁВЕ - 2010 г. М. ГОУ ВПО МГУЛ ISBN 978-5-8135-0510-2 .
• «Берег Вселенной» - под редакцией Болтенко А. С., г. Киев , 2014 г., издательство «Феникс», ISBN 978-966-13-6169-9
• «С. П. Королёв. Энциклопедия жизни и творчества» - под редакцией В. А. Лопота , РКК «Энергия» им. С. П. Королёва , 2014 г. ISBN 978-5-906674-04-3

Отрывок, характеризующий Глушко, Валентин Петрович

– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.

ОТ РОДНЫХ

В 1919 году зачислен в Реальное училище имени св. Павла (переименованное в IV Профтехшколу «Металл» им.Троцкого), которое закончил в 1924 году. Одновременно с учёбой в училище руководил Кружком общества любителей мироведения при одесском отделении Русского общества любителей мироведения (РОЛМ). В эти же годы (с 1920 по1922) занимался в консерватории по классу скрипки у профессора Столярова, а затем был переведён в Одесскую музыкальную академию.

С 1923 по 1930 годы состоял в переписке с К. Э. Циолковским.

В 1924 году получает диплом об окончании Профтехшколы. В это же время он закончил работу над первой редакцией своей книги «Проблема эксплуатации планет», в газетах и журналах публикуются его научно-популярные статьи о космических полётах «Завоевание Землёй Луны» в 1924 году, «Станция вне Земли» в 1926 году и др.

По путёвке Наркомпроса УССР направляется на учёбу в Ленинградский государственный университет. Параллельно с учёбой он работает в качестве рабочего (сначала оптика, а затем механика) в мастерских Научного института им.П. Ф. Лесгафта, а в 1927 году — геодезистом Главного геодезического управления Ленинграда.

В качестве дипломной работы, состоящей из трёх частей, Глушко предложил проект межпланетного корабля «Гелиоракетоплана» с электрическими ракетными двигателями. 18 апреля 1929 года третья часть, посвящённая электрическому ракетному двигателю, была сдана в отдел при Комитете по делам изобретений.

15 мая 1929 года зачислен в штат Газодинамической лаборатории. В 1930 году разработана конструкция и начато изготовление первого отечественного жидкостного ракетного двигателя ОРМ-1. Одновременно Глушко в качестве компонентов ракетных топлив предложил азотную кислоту, растворы в ней азотного тетроксида, пероксид водорода и др. Им разработано и испытано профилированное сопло, разработана теплоизоляция камеры ракетного двигателя двуокисью циркония и другими составами.

За время работы в ГДЛ были разработаны конструкции и испытаны двигатели серии ОРМ: ОРМ-1—ОРМ-52 на азотнокислотном-керосиновом топливе. Кроме того, разработаны конструкции ракет серии РЛА-1, РЛА-2, РЛА-3 и РЛА-100.

В январе 1934 года Глушко был переведён в Москву и назначен начальником сектора РНИИ Наркомата Обороны.

В 1933—1934 годах читал курсы лекций в Военно-воздушной инженерной академии им. Н. Е. Жуковского.

В декабре 1935 года вышла в свет книга «Ракеты: их устройство и применение» под редакцией Г. Э. Лангемака и В. П. Глушко.

5 ноября 1936 года проведены официальные стендовые испытания ЖРД ОРМ-65 тягой до 175 кг на азотнокислотно-керосиновом топливе для ракетоплана РП-318 и крылатой ракеты 212 конструкции С. П. Королёва. 16 декабря 1936 года проведено первое огневое наземное испытание ЖРД ОРМ-65 на ракетоплане РП-318.

Выписка из протокола с приговором:

В марте 1938 года Глушко был арестован и по август 1939 годанаходился под следствием внутренней тюрьмыНКВД на Лубянке и вБутырской тюрьме. 15 августа 1939 годаосуждён Особым совещанием при НКВД СССР сроком на 8 лет, впоследствии оставлен для работы в техбюро. До 1940 года он работает в конструкторской группе 4-го Спецотдела НКВД (т. н. «шарашке») при Тушинском авиамоторостроительном заводе № 82. За это время были разработаны проект вспомогательной установки ЖРД на самолётах С-100 и Сталь-7. В 1940 году Глушко был переведён в Казань, где он продолжает работы в качестве главного конструктора КБ 4-го Спецотдела НКВД при Казанском заводе № 16 по разработке вспомогательных самолётных ЖРД РД-1, РД-1ХЗ, РД-2 и РД-3.

В декабре 1944 годаназначен главным конструктором ОКБ-СД (Опытно-Конструкторское Бюро Специальных Двигателей), г. Казань. В 1944—1945 годах проведены наземные и летные испытания ЖРДРД-1 на самолетах Пе-2Р, Ла-7, Як-3 и Су-6. Разрабатывается трёхкамерный азотнокислотно-керосиновый ЖРД РД-3тягой 900 кг, проведены официальные стендовые испытания ЖРД РД-1ХЗ с химическим повторным зажиганием.

С июля по декабрь 1945 года и с мая по декабрь 1946 года Глушко находится в Германии, где изучает трофейную немецкую ракетную технику (в основном — Фау-2) в институте «Нордхаузен».

13 мая 1946 года выходит Постановление СМ СССР № 1017-419сс «Вопросы реактивного вооружения», В. П. Глушко в тексте Постановления прямо не упомянут, но в соответствии с этим документом его назначили на новое место работы. 3 июля 1946 года приказом МАП авиазавод № 456 в Химках был перепрофилирован под производство жидкостных ракетных двигателей с одновременным перебазированием на него коллектива ОКБ-СД из Казани. Этим же приказом он был назначен главным конструктором ОКБ-456 (ныне — НПО «Энергомаш»). Практически сразу же сложился Совет главных конструкторов, в который Глушко был включён.

10 октября 1948 года произведён успешный пуск ракеты Р-1с РД-100 (копия немецкой Фау-2). Проводятся работы над модификацией двигателя РД-100 (РД-101—РД-103). 19 апреля 1953 года осуществлен успешный пуск ракеты Р-5 сРД-103.

По результатам испытаний 2 февраля 1956 года ракетыР-5М с боевым ядерным зарядом В. П. Глушко получил звание Герой Социалистического Труда.

В дальнейшем под руководством Глушко разработаны мощные ЖРД на низкокипящих и высококипящих топливах, используемые на первых ступенях и в большинстве вторых ступеней советских ракет-носителей и многих боевых ракет. Неполный список включает: РД-107 и РД-108 для РН «Восток», РД-119 и РД-253 для РН «Протон», РД-301,РД-170 для «Энергии» (самый мощный ЖРД в мире) и многие другие.

22 мая 1974 года назначен директором и генеральным конструктором НПО «Энергия», соединившем ОКБ, основанное В. П. Глушко, и КБ, руководимое ранее С. П. Королёвым. По его инициативе были свёрнуты работы по ракете-носителю Н-1, вместо которой по его предложению и под его руководством была создана многоразовая космическая система «Энергия — Буран». Он возглавлял работы по совершенствованию пилотируемых космических кораблей «Союз», грузового корабля «Прогресс», орбитальных станций «Салют», созданию орбитальной станции «Мир».

В. П. Глушко умер 10 января 1989 года на 81-м году жизни. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Глушко так и не сумел преодолеть проблемы с нестабильностью процесса горения в больших ракетных двигателях, что не позволяло создавать однокамерные сверхмощные ЖРД класса F-1.
Глушко был одним из главных критиков А. Г. Костикова, с которым работал в РНИИ и которого считал главным виновником того, что подвергся репрессиям. ПрофессорМАИ Л. С. Душкин, работавший в 1930-е годы вместе сКостиковым и Глушко, считал эту критику необоснованной и отмечал ряд недальновидных действий Глушко во время работы института.
Глушко так и не смог вычислить величину давления насыщенных паров горючего ТГ-02 («Самин», Тонка-250) для своего справочника физико-химических свойств компонентов ракетного топлива.

В мой кабинет вошли два офицера: полковника я узнал сразу — это был Валентин Петрович Глушко, а другой — подполковник — коротко представился: «Лист». Оба были не в гимнастерках, галифе и сапогах, а в добротных кителях и хорошо отглаженных брюках.

Глушко чуть улыбнулся и сказал: «Ну, мы с вами, кажется, уже встречались». Значит, запомнил встречу в Химках. Зашёл Николай Пилюгин, и я представил его как главного инженера института. Предложил рассаживаться и выпить чаю или «чего-нибудь покрепче». Но Глушко, не присаживаясь, извинился и сказал, что сначала просит срочной автомобильной помощи:

— Мы едем из Нордхаузена, машина очень плохо тянула и сильно дымила. В салоне мы задыхались от дыма. У вас, говорят, есть хорошие специалисты в «репаратуре».

Николай Пилюгин подошёл к окну и заявил:

— Да она и сейчас дымит. Вы мотор-то выключили?

— Не надо беспокоиться. Это догорают тормозные колодки ручного тормоза. Мы едем из Нордхаузена с затянутым ручным тормозом.

Мы с Пилюгиным были ошарашены:

— Так почему вы его не отпустили?

— Видите ли, Валентин Петрович поставил мне условие, что, если он за рулём, я не смею ему ничего подсказывать.

— Б. Е. Черток Ракеты и люди. Книга 1. Ракетный институт в Тюрингии. — М.: «Машиностроение», 1999

Глушко с утра встретил нас бодрым, подтянутым и отнюдь не подавленным. Как всегда одетый в хорошо сидящий на нём костюм с подобранным в тон галстуком, он демонстрировал уверенность в правоте своей линии. Снова перебирая в памятипервую шестёрку главных, я бы сказал, что Глушко выделялся гордостью и аристократизмом хорошо воспитанного человека. Он не любил переходить на «ты». Никаких намеков на панибратство не терпел.

Глушко всегда был подтянут, безупречно одет и корректен. В обсуждении проблемы, так же как в документах, он требовал убедительной логики, ясности, четкости формулировок. Иногда документы, которые приносились ему на подпись, перепечатывались по многу раз только потому, что исполнитель не мог совместить ясность изложения с синтаксисом русского языка или не соблюдал скрупулёзной точности в наименовании адресата. В этом отношении он был беспощаден, даже въедлив.

За внешней корректностью проглядывалась твердая воля в отстаивании своей позиции, своих убеждений. Он мог доходить, не прибегая к сильным выражениям, до очень обидных для оппонента логических построений. Иногда был бескомпромиссен там, где, казалось, жёсткая позиция вредит и ему, и делу… Глушко способен был, не повышая голоса, не прибегая к сильным выражениям, доказать человеку, что тот работает безответственно и ему нельзя доверить серьёзное дело.

Ни у Королёва, ни у Глушко, так по крайней мере казалось не только мне, но и другим, не было близких друзей по работе, которым можно было доверить свои сокровенные идеи и мысли.

Очень сильные и очень разные были у них характеры. Но было объединяющее общее: оба принадлежали к поколению, которое в детстве прошло через войну гражданскую — классовую, юность была отдана героическому труду во имя великой цели. Они подверглись жесточайшим испытаниям, моральным и физическим, и при всем этом не изменили своим мечтам, сохранили целеустремлённость и веру в свои силы.

— Б. Е. Черток Ракеты и люди. Книга 4. Лунная гонка. — М.: «Машиностроение», 1999

«Острый конфликт между Королёвым и Глушко возник не без помощи Василия Мишина, где-то в шестидесятом году. Но до этого со времён их работы в НИИ-3, потом в Казани, в Германии при создании всех ракет до „семерки“ включительно они были единомышленниками…

У Глушко нет ни королевского артистизма, ни таланта полководца. Если бы не его целенаправленное увлечение с молодых лет ракетными двигателями ради межпланетных полётов, он мог быть учёным, даже одиночкой: астрономом, химиком, радиофизиком, не знаю кем ещё, но очень увлечённым. Разработав новую теорию очень детально, он не отступится от своих принципов, будет их защищать со всей страстью.

В истории им обоим было суждено стать главными конструкторами. До этого они вместе прошли школу „врагов народа“. Это их сближало. Однако в Казани Королёву, даже заключённому, трудно было признавать власть тоже заключённого главного конструктора Глушко. В Германию, после освобождения, оба командируются одновременно. Но Глушко — в чине полковника, а Королёв — в чине подполковника. Потом Королёв формально становится над Глушко. Он — головной главный конструктор, он — технический руководитель всех Госкомиссий, он — глава Совета главных конструкторов. Королёв властолюбив. Глушко честолюбив. Когда хоронили Королёва, мы вместе выходили из Дома союзов. Глушко совершенно серьёзно сказал: „Я готов через год умереть, если будут такие же похороны“.

Глушко работает не щадя сил, но мечтает о славе, даже посмертной. Королёв тоже не щадил сил, но ему нужна была слава при жизни.»

А. М. Исаев

— Б. Е. Черток Ракеты и люди. Книга 4. Лунная

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

В марте 1938 года Глушко был арестован и по август 1939 года находился под следствием внутренней тюрьмы НКВД на Лубянке и в Бутырской тюрьме. 15 августа 1939 года осуждён Особым совещанием при НКВД СССР сроком на 8 лет, впоследствии оставлен для работы в техбюро. До1940 года он работает в конструкторской группе 4-го Спецотдела НКВД (т. н. «шарашке») при Тушинском авиамоторостроительном заводе № 82. За это время были разработаны проект вспомогательной установки ЖРД на самолётах С-100 и Сталь-7. В 1940 году Глушко был переведён в Казань, где он продолжает работы в качестве главного конструктора КБ 4-го Спецотдела НКВД при Казанском заводе № 16 по разработке вспомогательных самолётных ЖРД РД-1, РД-1ХЗ, РД-2 и РД-3.

27 августа 1944 года по решению Президиума Верховного Совета он был досрочно освобождён со снятием судимости. Реабилитирован в 1956 году.