Алексей Петрович, царевич – краткая биография. Царевич Алексей. Роковая любовь к крепостной шпионке

Царевич Алексей – весьма непопулярная личность не только у романистов, но и у профессиональных историков. Обычно он изображается безвольным, болезненным, чуть ли не слабоумным юношей, мечтающим о возвращении порядков старой Московской Руси, всячески уклоняющимся от сотрудничества со своим знаменитым отцом и абсолютно непригодным к управлению огромной империей. Приговоривший его к смерти Петр I, напротив, в трудах отечественных историков и романистов изображается героем из античных времен, приносящим своего сына в жертву общественным интересам и глубоко страдающим от своего трагического решения.

Пётр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе. Художник Н.Н. Ге

«Петр в своем горе отца и трагедии государственного деятеля возбуждает сочувствие и понимание... Во всей непревзойденной галерее шекспировских образов и ситуаций трудно найти что-либо подобное по своему трагизму», – пишет, например, Н. Молчанов. Да и в самом деле, как еще было поступить несчастному императору, если сын намеревался вернуть столицу России в Москву (кстати, где она находится сейчас?), «забросить флот» и удалить от управления страной его верных соратников? Тот факт, что «птенцы гнезда Петрова» прекрасно обошлись без Алексея и самостоятельно уничтожили друг друга (даже невероятно осторожному Остерману пришлось отправиться в ссылку после воцарения любимой дочки предусмотрительного императора), никого не смущает. Российский флот, несмотря на смерть Алексея, почему-то все равно пришел в упадок – адмиралов было полно, а корабли существовали в основном на бумаге. В 1765 г. Екатерина II жалуется в письме к графу Панину: «У нас нет ни флота, ни моряков». Но кому это интересно? Главное ведь, как утверждают официальные историографы Романовых и солидарные с ними советские историки, что смерть Алексея позволила нашей стране избежать возврата в прошлое.

И лишь редкому читателю околоисторических романов придет в голову странная и крамольная мысль: а что, если именно такой, не унаследовавший темперамент и воинственный нрав своего отца правитель и нужен был смертельно уставшей и разоренной России? Так называемые харизматичные лидеры хороши в малых дозах, два великих реформатора подряд – это уже слишком: страна ведь и сломаться может. Вот в Швеции, например, после смерти Карла XII отмечается явный дефицит людей, готовых во имя великих целей и народного блага пожертвовать жизнью нескольких десятков тысяч своих сограждан. Шведская империя не состоялась, Финляндия, Норвегия и Прибалтика потеряны, но никто в этой стране по данному поводу не сокрушается.

Конечно, сравнение русских и шведов не вполне корректно, т.к. скандинавы от избыточной пассионарности избавились еще в эпоху викингов. До смерти напугав Европу страшными воинами-берсерками (последним из которых можно считать заблудившегося во времени Карла XII) и, обеспечив исландских скальдов богатейшим материалом для создания замечательных саг, они могли позволить себе занять место не на сцене, а в партере. Россиянам же, как представителям более молодого этноса, еще предстояло выплеснуть свою энергию и заявить о себе, как о великом народе. Но для успешного продолжения дела, начатого Петром, как минимум нужно было, чтобы в обезлюдевшей стране выросло новое поколение солдат, родились и получили образование будущие поэты, ученые, полководцы и дипломаты. Пока они не придут, в России ничего не изменится, но они придут, придут очень скоро. Уже появились на свет В.К.Тредиаковский (1703 г.), М.В.Ломоносов (1711 г.) и А.П.Сумароков (1717 г.). В январе 1725 г., за две недели до смерти Петра I родится будущий фельдмаршал П.А.Румянцев, 8 февраля 1728 г. – основатель русского театра Ф.Г.Волков, 13 ноября 1729 г. – А.В.Суворов. Преемник Петра должен обеспечить России 10, а лучше – 20 лет покоя. И планы Алексея вполне соответствуют исторической ситуации: «Войско стану держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хочу, буду довольствоваться старым», – сообщает он в доверительных беседах своим сторонникам. А теперь подумайте, неужели настолько плох несчастный царевич, что даже царствования вечно пьяной Екатерины I, жутковатой Анны Иоанновны и развеселой Елизаветы следует признать подарком судьбы? И такое ли уж благо династический кризис, потрясший российскую империю в первой половине XVIII века и последовавшая за ним эпоха дворцовых переворотов, приводивших к власти крайне сомнительных претендентов, правление которых Жермена де Сталь охарактеризовала как «самодержавие, ограниченное удавкой»?

Прежде чем ответить на эти вопросы, следует сказать читателям, что Петр I, который, по словам В.О. Ключевского, «разорил страну хуже всякого неприятеля», был вовсе не популярен среди своих подданных и отнюдь не воспринимался ими как герой и спаситель отечества. Эпоха Петра Великого для России стала временем кровопролитных и далеко не всегда удачных войн, массовых самосожжений старообрядцев и крайнего обнищания всех слоев населения нашей страны. Мало кому известно, что именно при Петре I возник известный по многим произведениям русской литературы классический «дикий» вариант российского крепостничества. А о строительстве Санкт-Петербурга В. Ключевский сказал: «Нет в сражения, которое унесло бы столько жизней». Не удивительно, что в народной памяти Петр I остался царем-притеснителем, и даже более того – Антихристом, явившимся в наказание за грехи российского народа. Культ Петра Великого стал внедряться в народное сознание лишь во время правления Елизаветы Петровны. Елизавета была незаконной дочерью Петра (она родилась в 1710 г., тайное венчание Петра I и Марты Скавронской состоялась в 1711 г., а их публичная свадьба – лишь в 1712 г.) и потому в качестве претендента на престол никогда и никем всерьез не рассматривалась. Взойдя на российский трон благодаря дворцовому перевороту, осуществленному кучкой солдат Преображенского гвардейского полка, Елизавета всю жизнь опасалась стать жертвой нового заговора и возвеличиванием деяний своего отца стремилась подчеркнуть законность своих династических прав.

В дальнейшем культ Петра I оказался чрезвычайно выгоден другой особе с авантюрными чертами характера – Екатерине II, которая, свергнув внука первого российского императора, объявила себя наследницей и продолжательницей дела Петра Великого. Чтобы подчеркнуть новаторский и прогрессивный характер правления Петра I, официальным историкам Романовых пришлось пойти на подлог и приписать ему некоторые новшества, получившие распространение при его отце Алексее Михайловиче и брате Федоре Алексеевиче. Российская империя во второй половине XVIII века была на подъеме, великие герои и просвещенные монархи образованной части общества требовались гораздо больше, нежели тираны и деспоты. Поэтому неудивительно, что к началу XIX века преклонение перед гением Петра стало считаться хорошим тоном в среде российского дворянства.

Однако отношение простого народа к этому императору оставалось в целом отрицательным, и потребовался гений А.С. Пушкина, чтобы кардинально изменить его. Великий русский поэт был неплохим историком и умом понимал противоречивость деятельности своего любимого героя: "Я разобрал теперь много материалов о Петре и никогда не напишу его историю, потому что есть много фактов, которых я никак не могу согласить с личным моим к нему уважением", – писал он в 1836 г. Однако сердцу не прикажешь, и поэт легко победил историка. Именно с легкой руки Пушкина Петр I стал истинным кумиром широких народных масс России. С укреплением авторитета Петра I репутация царевича Алексея погибла окончательно и бесповоротно: если неустанно пекущийся о благе государства и своих подданных великий император вдруг начинает лично пытать, а потом подписывает приказ о казни своего родного сына и наследника, значит, было за что. Ситуация как в немецкой поговорке: если собаку убили, значит, она была чесоточной. Но, что же произошло в императорской семье на самом деле?

В январе 1689 г. 16-летний Петр I по настоянию своей матери женился на Евдокии Федоровне Лопухиной, которая была старше его на три года. Такая жена, выросшая в закрытом тереме и весьма далекая от насущных интересов юного Петра, конечно, не устраивала будущего императора. Очень скоро несчастная Евдокия стала для него олицетворением ненавистных порядков старой Московской Руси, боярской лени, спеси и косности. Несмотря на рождение детей (Алексей родился 8 февраля 1690 г., затем родились Александр и Павел, умершие в младенчестве), отношения между супругами были весьма натянутыми. Ненависть и презрение Петра к жене не могли не отразиться и на его отношении к сыну. Развязка наступила 23 сентября 1698 г.: по приказу Петра I царицу Евдокию увезли в Покровский Суздальский девичий монастырь, где она была насильно пострижена в монахини.

В истории России Евдокия стала единственной царицей, которой при заключении в монастырь не было назначено никакого содержания и не выделено прислуги. В этом же году были раскассированы стрелецкие полки, за год до этих событий был опубликован указ о бритье бород, а в следующем году – введен новый календарь и подписан указ об одежде: царь менял все – жену, армию, внешний вид своих подданных, и даже время. И лишь сын, за неимением другого наследника, пока оставался прежним. Алексею было 9 лет, когда сестра Петра I Наталья вырвала мальчика из рук насильно увозимой в монастырь матери. С тех пор он стал жить под присмотром Натальи Алексеевны, которая относилась к нему с нескрываемой ненавистью. Отца царевич видел редко и, видимо, не очень страдал от разлуки с ним, так как был далеко не в восторге от бесцеремонных фаворитов Петра и от шумных пиров, принятых в его окружении. Тем не менее, доказано, что открытого недовольства отцом Алексей никогда не выказывал. От учебы он также не уклонялся: известно, что царевич неплохо знал историю и священные книги, в совершенстве овладел французским и немецким языками, изучил 4 действия арифметики, что немало для России начала XVIII столетия, имел понятие о фортификации. Сам Петр I в возрасте 16 лет мог похвастаться лишь умением читать, писать и знанием двух действий арифметики. Да и старший современник Алексея, знаменитый французский король Людовик XIV на фоне нашего героя может показаться неучем.

В 11 лет Алексей едет с Петром I в Архангельск, а через год в звании солдата бомбардирской роты он уже участвует во взятии крепости Ниеншанц (1 мая 1703 г.). Обратите внимание: «кроткий» Алексей впервые принимает участие в войне в 12 лет, его воинственный отец – лишь в 23 года! В 1704 г. 14-летний Алексей неотлучно находится в войсках во время осады Нарвы. Первая серьезная размолвка императора с сыном произошла в 1706 г. Причиной тому послужило тайное свидание с матерью: Алексей был призван в Жолкву (ныне Нестеров близ Львова), где получил строгий выговор. Однако в дальнейшем отношения Петра и Алексея нормализовались, и император отправляет сына в Смоленск для заготовки провианта и сбора рекрутов. Рекрутами, что прислал Алексей, Петр I остался недоволен, о чем и объявил в письме к царевичу. Однако дело здесь, видимо, было не в недостатке усердия, а в сложной демографической ситуации, которая сложилась в России не без помощи самого Петра: «Вокруг в то время лучше не мог вскоре найти, а ты изволил, чтоб прислать вскоре», – оправдывается Алексей, и отец вынужден признать его правоту. 25 апреля 1707 г. Петр I посылает Алексея руководить ремонтом и сооружением новых укреплений в Китай-городе и Кремле. Сравнение опять не в пользу знаменитого императора: 17-летний Петр забавляется строительством небольших суденышек на Плещеевом озере, а его сын в том же возрасте готовит Москву к возможной осаде войсками Карла XII. Кроме того, Алексею поручается руководить подавлением Булавинского восстания. В 1711 г. Алексей находится в Польше, где руководит заготовками провианта для российской армии, находящейся за границей. Страна была разорена войной и потому деятельность царевича особыми успехами не увенчалась.

Ряд весьма авторитетных историков подчеркивает в своих трудах, что Алексей во многих случаях был «номинальным руководителем». Согласившись с данным утверждением, следует сказать, что такими же номинальными полководцами и правителями являлось большинство его прославленных сверстников. Мы спокойно читаем сообщения о том, что двенадцатилетний сын знаменитого князя Игоря Владимир в 1185 г. командовал дружиной города Путивль, а его сверстник из Норвегии (будущий конунг Олав Святой) в 1007 г. разорил побережья Ютландии, Фризии и Англии. Но только в случае с Алексеем злорадно замечаем: а ведь не мог всерьез руководить из-за молодости и неопытности.

Итак, до 1711 г. император был достаточно терпим к сыну, а потом его отношение к Алексею вдруг резко меняется в худшую сторону. Что же произошло в том злополучном году? 6 марта Петр I тайно венчался с Мартой Скавронской, а 14 октября – Алексей женился на кронпринцессе Брауншвейг-Вольфенбюттельской Шарлоте Христине-Софии. В это время Петр I впервые задумался: кому же теперь быть наследником престола? Сыну от нелюбимой жены Алексею или детям горячо любимой женщины, «друга сердешного Катеринушки», которая скоро, уже 19 февраля 1712 г. станет русской императрицей Екатериной Алексеевной? Отношения нелюбимого отца с нелюбезным его сердцу сыном и ранее трудно было назвать безоблачными, теперь же они портятся окончательно. Алексей, который и прежде боялся Петра, теперь испытывает панический страх при общении с ним и, чтобы избегнуть унизительного экзамена при возвращении из-за границы в 1712 г. даже стреляет в ладонь. Обычно данный случай представляют в качестве иллюстрации тезиса о патологической лени наследника и его неспособности к обучению. Однако давайте представим себе состав «экзаменационной комиссии». Вот, с трубкой во рту, развалившись на стуле, сидит не вполне трезвый государь Петр Алексеевич. Возле него, нагло ухмыляясь, стоит неграмотный член Королевской Академии наук Великобритании Александр Данилыч Меншиков. Рядом толпятся другие «птенцы гнезда Петрова», которые внимательно следят за любой реакцией своего повелителя: улыбнется – бросятся целовать, нахмурится – растопчут без всякой жалости. Хотели бы вы оказаться на месте Алексея?

В качестве других доказательств «негодности» наследника престола часто приводятся собственноручные письма царевича к отцу, в которых он характеризует себя как ленивого, необразованного, слабого физически и душевно человека. Здесь следует сказать, что вплоть до времен Екатерины II право быть умным и сильным в России имел лишь один человек – правящий монарх. Все остальные в официальных документах, адресованных царю или императору, именовали себя «скудными разумом», «убогими», «нерасторопными холопами», «недостойными рабами» и прочая, прочая, прочая. Поэтому, самоунижаясь, Алексей, во-первых, следует общепринятым правилам хорошего тона, а во-вторых, демонстрирует свою лояльность к отцу-императору. А о показаниях, полученных под пытками, мы в данной статье даже и говорить не будем.

После 1711 г. Петр I начинает подозревать сына и невестку в коварстве и в 1714 г. посылает госпожу Брюс и игуменью Ржевскую проследить, как пройдут роды кронпринцессы: не дай Бог, подменят мертворожденного ребенка и окончательно закроют путь наверх детям от Екатерины. Рождается девочка и ситуация на время теряет свою остроту. Но 12 октября 1715 г. в семье Алексея рождается мальчик – будущий император Петр II, а 29 октября того же года рождается сын императрицы Екатерины Алексеевны, также названный Петром. Жена Алексея умирает после родов и на поминках по ней император вручает сыну письмо с требованием «нелицемерно исправиться». Не блестяще, но достаточно исправно служившего 25-летнего сына Петр упрекает в нелюбви к военному делу и предупреждает: «Не мни себе, что один ты у меня сын». Алексей все понимает правильно: 31 октября он отказывается от притязаний на престол и просит отца отпустить его в монастырь. И Петр I испугался: в монастыре Алексей, став недоступным для светской власти, по-прежнему будет опасен для долгожданного и заранее любимого сына Екатерины. Петр прекрасно знает, как относятся к нему подданные и понимает, что благочестивый сын, безвинно пострадавший от произвола отца-«антихриста» непременно будет призван к власти после его смерти: клобук гвоздями к голове не приколочен. Вместе с тем император не может и явно противиться благочестивому желанию Алексея. Петр приказывает сыну «подумать» и берет «тайм-аут» – уезжает за границу. В Копенгагене Петр I делает очередной ход: он предлагает сыну на выбор: уйти в монастырь, или ехать (не одному, а с любимой женщиной – Евфросиньей!) к нему за границу. Это очень похоже на провокацию: доведенному до отчаяния царевичу дается возможность бежать, чтобы потом его можно было казнить за измену родине.

В 30-х годах ХХ века Сталин попытался повторить этот трюк с Бухариным. В феврале 1936 г. он, в надежде на то, что жестоко критикуемый в «Правде» «любимец партии» сбежит и навсегда погубит свое доброе имя, отправил его вместе с горячо любимой женой в Париж. Бухарин, к великому разочарованию вождя народов, вернулся.

А наивный Алексей попался на удочку. Петр рассчитал правильно: Алексей не собирался изменять родине и потому не стал просить убежища в Швеции («Герц, этот злой гений Карла XII... страшно жалел, что не удалось использовать предательство Алексея против России», – пишет Н. Молчанов) или в Турции. Можно было не сомневаться, что из этих стран Алексей после смерти Петра I рано или поздно возвратился бы в Россию императором, но царевич предпочел нейтральную Австрию. Ссориться с Россией австрийскому императору было незачем, и потому эмиссарам Петра не составило особого труда вернуть беглеца на родину: «Посланному в Австрию Петром, чтобы вернуть Алексея, П.А. Толстому удалось с удивительной легкостью выполнить свою задачу... Император поспешил отделаться от своего гостя» (Н. Молчанов).

В письме от 17 ноября 1717 г. Петр I торжественно обещает сыну прощение, и 31 января 1718 г. царевич возвращается в Москву. А уже 3 февраля начинаются аресты среди друзей наследника. Их пытают и заставляют дать нужные показания. 20 марта для расследования дела царевича создается печально знаменитая Тайная канцелярия. 19 июня 1718 г. стало днем начала пыток Алексея. От этих пыток он и умер 26 июня (по другим данным, был задушен, чтобы не приводить смертный приговор в исполнение). А уже на следующий день, 27 июня, Петр I устроил роскошный бал по случаю годовщины Полтавской победы.

Так что никакой внутренней борьбы и никаких колебаний императора не было и в помине. Закончилось же все очень печально: 25 апреля 1719 г. умер сын Петра I и Екатерины Алексеевны. Проведенное вскрытие показало, что мальчик был неизлечимо болен с момента рождения, и Петр I напрасно погубил своего первого сына, очищая второму путь к трону.

Алексей Петрович (1690-1718) - царевич, сын Петра I и его первой жены Евдокии Лопухиной. Отрицательно относился к реформам отца, чем вызвал его гнев. В 1716 г. тайно уехал в Вену; возвращен в Россию и заключен в Петропавловскую крепость. Под пытками выдал сообщников и признался в измене делу отца. Приговорен верховным судом к смертной казни и два дня спустя нашел смерть в Петропавловской крепости при неясных обстоятельствах.

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 14.

Алексей Петрович (18.02.1690-26.06.1718), царевич, старший сын Петра I от первой жены Е. Ф. Лопухиной. До 8 лет воспитывался у матери, во враждебной Петру I среде. Боялся и ненавидел отца, неохотно выполнял его поручения, особенно военного характера. Безволие и нерешительность Алексея Петровича использовались политическими врагами Петра I. В 1705-06 вокруг царевича сгруппировалась оппозиция духовенства и боярства, противодействовавшая реформам Петра I. В окт. 1711 Алексей Петрович женился на принцессе Софье Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской (ум. 1715), от которой он имел сына Петра (впоследствии Петр II, 1715-30). Петр I, угрожая лишением наследства и заточением в монастырь, неоднократно требовал, чтобы Алексей изменил свое поведение. В к. 1716, боясь наказания, Алексей бежал в Вену под защиту австрийского имп. Карла VI. Скрывался в замке Эренберг (Тироль), с мая 1717 - в Неаполе. Угрозами и обещаниями Петр I добился возвращения сына (янв. 1718) и заставил его отречься от прав на престол и выдать сообщников. 24 июня 1718 Верховный суд из генералитета, сенаторов и Синода приговорил Алексея к смертной казни. По существующей версии он был задушен приближенными Петра I в Петропавловской крепости.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Алексей Петрович (18.II.1690 - 26.VI.1718) - царевич, старший сын Петра I от первой жены Е. P. Лопухиной. До 8 лет воспитывался у матери, во враждебной Петру I среде. Боялся и ненавидел отца, неохотно выполнял его поручения, особенно военного характера. Безволие и нерешительность Алексея Петровича использовались политическими врагами Петра I. В 1705-1706 годы вокруг царевича сгруппировалась реакционная оппозиция духовенства и боярства, противодействовавшая реформам Петра I. В октябре 1711 года Алексей Петрович женился на принцессе Софье Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской (ум. 1715), от которой он имел сына Петра (впоследствии Петр II, 1715-1730). Петр I, угрожая лишением наследства и заточением в монастырь, неоднократно требовал, чтобы Алексей Петрович изменил свое поведение. В конце 1716 года, боясь наказания, Алексей Петрович бежал в Вену под защиту австрийского императора Карла VI. Скрывался в замке Эренберг (Тироль), с мая 1717 года - в Неаполе. Угрозами и обещаниями Петр I добился возвращения сына (январь 1718 года) и заставил его отречься от прав на престол и выдать сообщников. 24 июня 1718 года верховный суд из генералитета, сенаторов и Синода приговорил Алексея Петровича к смертной казни. По существующей версии он был задушен приближенными Петра I в Петропавловской крепости.

Советская историческая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 1. ААЛТОНЕН – АЯНЫ. 1961.

Литература: Соловьев С. М., История России, СПБ, кн. 4, т. 17, гл. 2; Устрялов Н., История царствования Петра Великого, т. 6, СПБ, 1859; Погодин М. П., Суд над царевичем Алексеем Петровичем, M., 1860; Казнь царевича Алексея Петровича. Сообщил Л. А. Карасев, "PC", 1905, авг. (кн. 8); Очерки истории СССР... Россия в первой четв. XVIII в., М., 1954.

Алексей Петрович (18.02.1690, с. Преображенск. под Москвой - 26.06.1718, Петерб.) - царевич, старший сын Петра I и его первой жены Евдокии Лопухиной. После заключения в 1698 царицы Евдокии в Покровский монастырь, воспитывался сестрой Петра - царевной Натальей. Сильное влияние на царевича оказал его духовник Яков Игнатьев. Алексей отличался начитанностью, знал несколько иностранных языков. В качестве наследника престола выполнял поручения отца в ходе Северной войны: надзор за работами по укреплению Москвы (1707–1708), осмотр складов в Вязьме (1709) и др. В 1709–1712 путешествовал по Западной Европе для продолжения образования, а также выбора невесты. В октябре 1711 в Торгау женился на Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской (в крещении Евдокии, ум. в 1715). Вызвал гнев Петра I и угрозу устранения от престолонаследия и пострижения в монахи из-за нежелания порвать с противниками проводимых царем реформ. В конце 1716 бежал со своей любовницей Евфросиньей в Вену под защиту австрийского императора Карла VI. Скрывался в замке Эренберг (Тироль), а с мая 1717 - в Неаполе. В январе 1718 Петр I с помощью П. А. Толстого добился возвращения сына, заставил его отречься от прав на престол и выдать «сообщников». 24 июня 1718 Верховный суд приговорил Алексея к смертной казни. По одной из версий, был задушен приближенными Петра I в Петропавловской крепости.

Л. А. Цыганова.

Российская историческая энциклопедия. Т. 1. М., 2015, с. 272.

Алексей Петрович (18.2.1690, с. Преображенское, под Москвой, - 26 6.1718, Санкт-Петербург), царевич, старший сын Петра I от брака его с Евдокией Федоровной Лопухиной . Первые годы детства он провел преимущественно в обществе матери и бабушки ( Натальи Кирилловны Нарышкиной ), так как Петр в 1693-1696 был сначала занят кораблестроением в Архангельске, а затем предпринял Азовские походы. После заточения в 1698 царицы Евдокии в суздальский Покровский монастырь царевич Алексей был взят в село Преображенское сестрой Петра, царевной Натальей Алексеевной . В 1699 Петр намеревался послать царевича для образования за границу, но затем изменил этот план и пригласил к нему в воспитатели немца Нейгебауера. В 1703 его сменил барон Гюйссен; согласно отзывам последнего, царевич был прилежен, любил математику и иностранные языки и жаждал познакомиться с чужими странами. Занятия науками прерывались, однако, по желанию Петра то поездкой в Архангельск в 1702, то участием в походе к Ниеншанцу, то присутствием в 1704 при осаде Нарвы. В 1705 Гюйссен был отправлен Петром за границу с дипломатическим поручением, и царевич остался без руководителя. Особенным влиянием на Алексея пользовался духовник царевича, протопоп Верхоспасского собора Яков Игнатьев, старавшийся поддержать в нем память о матери как о невинной страдалице. В конце 1706 или в начале 1707 царевич посетил свою мать в суздальском монастыре. Узнав об этом, Петр немедленно вызвал его к себе и выразил ему свой гнев. Осенью 1707 Алексею был поручен надзор за работами по укреплению Москвы на случай нападения Карла XII , в августе 1708 на него же был возложен осмотр продовольственных магазинов в Вязьме. Осенью 1708 Алексей продолжил занятия с возвратившимся из-за границы Гюйссеном. В начале 1709 царевич представил царю в Сумах пять полков, собранных и устроенных им самим, затем присутствовал в Воронеже при спуске кораблей, а осенью отправился в Киев, чтобы находиться при той части армии, которая предназначалась для действий против Станислава Лещинского. В 1709 отправился в заграничное путешествие для продолжения образования, а также выбора невесты (еще в 1707 барону Урбиху и Гюйссену было поручено Петром I приискать невесту для царевича). На их вопрос относительно возможности сватовства к старшей дочери австрийского императора вице-канцлер Кауниц ответил довольно уклончиво. Вследствие этого барон Урбих обратил свое внимание на принцессу Брауншвейг-Вольфенбюттельскую Софью-Шарлотту и предложил Петру послать царевича за границу, чтобы удобнее было вести переговоры. По пути в Дрезден Алексей Петрович пробыл три месяца в Кракове. Согласно описанию современника, Алексей Петрович был весьма задумчив и неразговорчив в незнакомом обществе; скорее меланхоличен, чем весел; скрытен, боязлив и подозрителен до мелочности, как будто кто-нибудь хотел покуситься на его жизнь. Вместе с тем царевич был очень любознателен, посещал церкви и монастыри Кракова, присутствовал на диспутах в университетах, покупал много книг, главным образом богословского содержания и отчасти исторического, и ежедневно употреблял по 6-7 часов не только на чтение, но и на выписки из книг, причем никому своих выписок не показывал. По мнению Вильчека, Алексей Петрович «обладает хорошими способностями и может оказать большие успехи, если окружающие не станут делать ему препятствий» . В марте 1709 Алексей Петрович прибыл в Варшаву, где обменялся визитами с польским королем. В октябре 1711 в Торгау в присутствии Петра I, только что возвратившегося из Прутского похода, Алексей Петрович женился на Софье-Шарлотте Брауншвейг-Вольфенбюттельской (в крещении Евдокия, умерла в 1715; их дети -Наталья (1714-1728) и Петр (будущий император Петр II ). В 1714 Алексей Петрович с разрешения Петра I лечился в Карлсбаде от чахотки. Упорно не желая стать верным сподвижником Петра I, вызвал гнев отца и угрозу устранения от престолонаследия и пострижения в монастырь. Петр I в письме к сыну изложил причины своего недовольства царевичем и заканчивал его угрозой лишить сына наследства, если он не исправится. Три дня спустя Алексей Петрович подал отцу ответ, в котором сам просил лишить его наследства. «Понеже вижу себя, - писал он, - к сему делу неудобна и непотребна, также памяти весьма лишен (без чего ничего возможно делать) и всеми силами умными и телесными (от различных болезней) ослабел и непотребен стал к толикого народа правлению, где требует человека не такого гнилого, как я. Того ради наследия (дай Боже Вам многолетнее здравие!) Российского по Вас (хотя бы и братца у меня не было, а ныне, слава Богу, брат у меня есть, которому дай Боже здоровья) не претендую и впредь претендовать не буду» . Этим письмом царевич отказался от наследства не только за себя, но и за сына. Петр остался недоволен тоном царевича. В конце сентября Алексей Петрович получил письмо, в котором Петр требовал ответа, намерен ли он приняться за дело или хочет поступить в монастырь. Тогда царевич привел в исполнение свое давнишнее намерение и, составив с помощью А.В. Кикина план, в конце 1716 бежал за границу со своей любовницей-«чухонкой» Афросиньей. В ноябре Алексей Петрович явился в Вене к вице-канцлеру Шенборну и просил защиты от несправедливости отца, желающего постричь его, чтобы лишить наследства его самого и его сына. Император Карл VI собрал совет, и было решено дать царевичу убежище; с 12 ноября до 7 декабря он пробыл в местечке Вейербург, а затем был переведен в тирольский замок Эренберг. В начале апреля 1717 Веселовский передал императору Карлу VI письмо Петра с просьбой, если Алексей Петрович находится в пределах империи, прислать его к нему «для отеческого исправления». Император ответил, что ему ничего не известно, и обратился к английскому королю с запросом, не примет ли он участия в судьбе царевича, страдающего от «тиранства» отца. Австрийский секретарь Кейль, прибывший по приказанию своего императора в Эренберг, показал царевичу вышеупомянутые письма и советовал ему уехать в Неаполь, если он не хочет возвратиться к отцу. Алексей Петрович был в отчаянии и умолял не выдавать его. Его препроводили в Неаполь. А.И.Румянцев открыл и это местопребывание царевича и, приехав в Вену вместе с П.А.Толстым , потребовал от императора выдачи Алексея Петровича или по крайней мере свидания с ним. Толстой обещал Алексею Петровичу выхлопотать разрешение жениться на Афросинье и жить в деревне. Это обещание ободрило царевича, а письмо Петра от 17 ноября, в котором он обещал простить его, совершенно успокоило. 31 января 1718 Алексей Петрович прибыл в Москву; 3 февраля произошло его свидание с отцом. Царевич признал себя во всем виновным и слезно молил о помиловании. Петр подтвердил обещание простить, но потребовал отречения от наследства и указания тех людей, которые посоветовали ему бежать за границу. В тот же день царевич торжественно отрекся от престола; об этом обнародован был заранее приготовленный манифест, а наследником престола объявлен царевич, «ибо иного возрастного наследника не имеем». На очной ставке с Афросиньей царевич сначала отпирался, а затем не только подтвердил все ее показания, но открыл даже тайные свои помыслы и надежды. 13 июня Петр обратился с объявлениями к духовенству и к Сенату. Духовенство он просил дать ему наставление от Священного Писания, как поступить ему с сыном, а Сенату поручил рассмотреть дело и рассудить, какого наказания заслуживает царевич. 14 июня Алексей Петрович был переведен в Петропавловскую крепость, несколько раз допрошен и пытан. Члены верховного суда (127 человек) подписали смертный приговор, который гласил, что «царевич утаил бунтовый умысел свой против отца и государя своего, и намеренный из давних лет подыск, и произыскивание к престолу отеческому и при животе его, чрез разные коварные вымыслы и притворы, и надежду на чернь и желание отца и государя своего скорой кончины» . 26 июня в 6 часов вечера Алексей Петрович скончался. По версии, разделявшейся некоторыми современниками, Алексей Петрович был тайно задушен в Петропавловской крепости.

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005

Ге Н.Н. Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе.

Алексей Петрович (1690, Москва - 1718, Петербург) - царевич, старший сын Петра з и его первой жены Е.Ф. Лопухиной. В 1698 Петр I заточил мать Алексея Петровича в Суздальский монастырь, и с детских лет царевич ненавидел и боялся отца. Наставники царевича "в науках и нравоучении" Н. Вяземский, Нейгебауер, барон Гюйсен быстро сменяли друг друга и мало повлияли на Алексея Петровича, отличавшегося любознательностью, интересом к учебе, особенно к духовным сочинениям, но не любившего военные науки и военных упражнений. Обычно Алексей Петрович жил в Москве в окружении бояр, ненавистников реформ Петра I. Сильное влияние оказывал на Алексея Петровича его духовник Яков Игнатьев. Умный, но бездеятельный и враждебный отцу, Алексей Петрович ненавидел отцовский двор: "лучше бы я на каторге был или в лихорадке лежал, чем там быть". Петр I стремился приучить сына к практической деятельности: в 1703 взял его в поход как солдата бомбардирской роты, в 1704 заставил участвовать во взятии Нарвы; в 1708 поручил сбор рекрутов и строительство моек. укреплений на случай нападения Карла XII. Царевич исполнял обязанности неохотно, чем вызывал гнев отца и не раз был им бит. В 1709 Алексей Петрович был отправлен в Германию для продолжения обучения и для женитьбы на принцессе Софии Шарлотте (ум. 1715), к-рая родила Алексею Петровичу дочь и сына (будущий Петр II). В 1713 Алексей Петрович вернулся в Россию, где должен был держать перед отцом экзамен, но, боясь, что Петр I потребует делать чертежи, неудачно пытался прострелить себе руку, за что был жестоко избит и изгнан Петром I с запрещением появляться при дворе. После рождения сына Алексей Петрович получил письмо от отца, в к-ром Петр I требовал или исправиться, или отказаться от престола. По совету друзей ("Вить, де, клобук не прибит к голове гвоздем: можно, де, его и снять") Алексей Петрович попросил позволения уйти в монастырь. Петр I дал сыну полугодовую отсрочку. Под видом поездки к отцу в Данию Алексей Петрович бежал в Австрию под защиту императора Карла VI. В 1718 угрозами и обещаниями Петру I удалось вернуть Алексея Петровича в Россию. По требованию отца царевич отрекся от престола, выдал сообщников, знавших план его бегства, но скрыл (это стало известно от его любовницы Евфросиньи), что намеревался свергнуть Петра I с помощью иностранных войск ("когда буду государем, буду жить в Москве, а Петербург оставлю просто городом; корабли держать не буду; войско стану держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хочу"). 127 высших сановников (духовенство, сенаторы, генералитет) признали Алексея Петровича виновным в намерении убить отца и захватить власть и приговорили его к смертной казни. Умер под пыткой или был задушен в Петропавловской крепости. Его гибель означала победу сторонников преобразований.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

Из дореволюционной энциклопедии

Алексей Петрович, царевич - старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февр. 1690 г., ум. 26 июня 1718 г. Царевич Алексей первые годы своей жизни оставался на попечении бабушки, Натальи Кирилловны и матери, Евдокии Федоровны; отец его слишком занят был кипучею общественною деятельностью, от которой отдыха не у семейного очага, а на воинских потехах или в немецкой слободе. По смерти Натальи Кирилловны (в 1694 г.) в жизни царевича главное место заняла мать его, что имело влияние на те дружеские отношения, в каких он находился к ней и в позднейшее время. Шести лет царевич Алексей стал учиться грамоте по часослову и букварю у Никифора Вяземского, человека простого и малообразованного, знакомился также с "естеством письмен, ударением гласа и препинанием словес" по грамматике Кариона Истомина. В сентябре 1698 года, по заточении царицы Евдокии в Суздальский монастырь, царевич лишился материнского присмотра и перевезен к тетке, Наталье Алексеевне, в село Преображенское. Здесь, однако, под руководством учителя своего Н. Вяземского и воспитателей Нарышкиных (Алексея и Василия) он мало чем занимался, за исключением разве "избных забав" и "больше учился ханжить". Его окружали в это время Нарышкины (Василий и Михаил Григорьевича, Алексей и Иван Ивановичи) и Вяземские (Никифор, Сергей, Лев, Петр, Андрей). Дурное влияние на него имели его духовник, верхоспасский поп, потом протопоп Яков Игнатьев, благовещенский ключарь Алексий, поп Леонтий Меньшиков, который заведуя воспитанием царевича, сознательно небрежно относился к делу, с целью дискредитировать Алексея Петровича в глазах царя. Царь, однако, решил было (в 1699 г.). отправит сына в Дрезден для обучения наукам, но вскоре (быть может под влиянием смерти генерала Карловича, которому предполагалось поручить это обучение) изменил свое решение.

В наставники царевичу приглашен был Саксонец Нейгебауер, бывший студент Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича, ссорился с прежними его учителями и досаждал Меньшикову, а поэтому в июле 1702 г. потерял должность. В следующем году место его занял Гюйссен, человек льстивый, не желавший принять на себя ответственности в возложенном на него поручении, а потому и мало достоверный в своих рассказах о царевиче. Но и Гюйссен, очевидно, не слишком заботился об успешном воспитании Алексея Петровича, так как и после отъезда Гюйссена в 1705 г. царевич Алексей все еще продолжал учиться. В 1708 г. Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает "четыре части цифири", твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю. В это время, однако, царевич вступал в период более самостоятельной деятельности. Уже в 1707 г. Гюйссен (отправленный заграницу с дипломатическими поручениями) предлагал в супруги Алексею Петровичу принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую, на что царь изъявил согласие. Во время путешествия своего в Дрезден в 1709 году, путешествия, предпринятого с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и "политическим делам", вместе с Александром Головкиным (сыном канцлера) и кн. Юрием Трубецким, Царевич виделся с принцессою в Шлакенберге весною 1710, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Самый брак заключен 14 октября 1711 г. в Торгау (в Саксонии).

Царевич заключил брак с иностранной принцессой неправославного вероисповедания лишь по приказанию царя. Отношения его к отцу играли первенствующую роль в его жизни и слагались частью под влиянием его характера, частью в силу внешних обстоятельств. Видный духовными дарованиями, царевич отличался довольно нерешительным и скрытным характером. Черты эти развились под влиянием того положения, в каком он находился еще в юности. С 1694 г. по 1698 г. царевич жил у матери, которая тогда уже не пользовалась царским расположением. Пришлось выбирать между отцом и матерью, а рушиться было трудно. Но царевич любил мать и поддерживал с ней сношения даже после ее заточения, например, ездил к ней на свидание в 1707 г.; этим он, конечно, возбуждал чувство неприязни в отце. Надо было скрывать свою привязанность к матери от отцовского гнева. Слабая душа царевича страшилась могучей энергии отца, а последний все более и более убеждался в неспособности сына стать деятельным поборником его предначертаний, опасался за судьбу преобразований, введению которых посвятил всю свою жизнь и потому сурово стал относиться к сыну. Алексей Петрович боялся жизненной борьбы; он искал от ее убежища в религиозной обрядности. Не даром читал он библию шесть раз, делал выписки из Барония о церковных догматах, обрядах и чудесах, покупал книги религиозного содержания. Царь, напротив, обладал глубоким практическим смыслом и железной волей; в борьбе крепли в множились его силы; он жертвовал всем для введения преобразований, которые суеверный сын его считал противными православию. Когда царевич жил в Преображенском (1705 - 1709 гг.), его окружали лица, которые, по собственным его словам, приучали его "ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать". В обращении с этими подчиненными лицами царевич, умевший склоняться перед сильною волей отца, сам обнаруживал признаки своеволия и жестокости. Он бил Н. Вяземского и драл "честную браду своего радетеля" духовника Якова Игнатьева. Уже в это время царевич сознавался ближайшему своему другу, тому же Якову Игнатьеву, что желает смерти отца, а протопоп утешал его тем, что Бог простить и что все они желают того же. И в этом случае поведение царевича в Преображенском не оставалось, конечно, безизвестным отцу. В народе также стали ходить слухи о разладе царевича с царем. Во время пыток и казней после стрелецкого бунта, монастырский конюх Кузьмин рассказывал стрельцам следующее: "Государь немцев любит, а царевич их не любит, приходил к нему немчин и говорил неведомо какие слова и царевич на том немчине платье сжег и его опалил. Немчин жаловался государю и тот сказал: для чего ты к нему ходишь, покамест я жив, потамест и вы".

В другой раз, в 1708 году среди недовольных ходили слухи, что царевич также недоволен, окружил себя казаками, которые по его велению наказывают бояр царских потаковников, и говорит, будто бы и ему государь не батюшка и не царь. Таким образом молва народная олицетворяла в царевиче Алексее надежду на высвобождение из под тяжелого гнета Петровских реформ и неприязненным отношениям двух различных характеров придавала оттенок политической вражды; семейный раздор стал превращаться в борьбу партий. Если в 1708 году царевич предлагал царю статьи об укреплении московской фортеции, об исправлении гарнизона, о составлении нескольких пехотных полков, о сыске и обучении недорослей, если он в том же году набирал полки при Смоленске, отсылал в Петербург шведских полоняников, извещал о военных действиях против донских казаков с Булавиным во главе в ездил осматривать магазины в Вязьму, в 1709 г. приводил полки к отцу в Сумы, - то в позднейшее время далеко не выказывал такой деятельности и все менее и менее пользовался доверием царя. Заграничные поездки царевича едва ли принесли ему существенную пользу. После первой из них (1709 - 1712 г.) царевич дурно обращался с женой, предавался пьянству и продолжал дружить с попами. После второй - он вступил в связь с Евфросиньей Федоровной, пленной, принадлежавшей его учителю Н. Вяземскому. Вместе с тем он стал обнаруживать непослушание, упрямство, а также отвращение к военному делу и начал помышлять о побеге заграницу. Царь, невидимому, не знал этих тайных помыслов, но тем не менее замечал в сыне перемену к худшему. В самый день смерти кронпринцессы Шарлотты, 22 окт. 1715 г., царь письменно требовал от царевича, чтобы он или исправился, или поступил в монахи, а в письме от 19 янв. 1716 г. прибавил, что в противном случае поступит с ним как "с злодеем". Тогда Алексей Петрович, поддерживаемый сочувствием А. Кикина, Ф. Дубровского и камердинера Ивана Большого, бежал вместе с Евфросиньей через Данциг в Вену, где и явился к канцлеру Шенборну 10 ноября 1716 г. Заручившись покровительством императора Карла VI (который приходился ему шурином), Алексей Петрович проехал в Тироль, где остановился в замке Эренберге 7 дек. 1716 г., а 6 мая 1717 г. прибыл в Неаполитанский замок Сент-Эльмо. Здесь застали его посланные царем Петр Толстой и Александр Румянцев. Несмотря на опасения царевича, Толстому удалось уговорить его ехать обратно в Россию (14 окт.), причем во время возвращения Алексей Петрович получил разрешение жениться на Евфросинье Федоровне, но не заграницей, а по вступлении в пределы России для того, чтобы меньше стыда было. Первое свидание отца с сыном произошло 3 февраля 1718 г. Вслед за тем царевич лишен права наследовать престол, начались пытки и казни (Кикина, Глебова и мн. друг.). Розыск первоначально производился в Москве, в половине марта месяца, затем переведен в Петербург. Царевич также подвергался пыткам с 19 по 26 июня, когда в 6 часу пополудни скончался, не дождавшись выполнения смертного приговора. От кронпринцессы Шарлотты царевич имел двух детей: дочь Наталью, род. 12 июля 1714 г. и сына Петра, род. 12 окт. 1715 г. От Евфросиньи Федоровны Алексей Петрович также должен был иметь ребенка в апреле 1717 г.; судьба его остается неизвестной.

Литература:

Н. Устрялов, "История царствования Петра Великого", т. VI;

Устрялов Н., История царствования Петра Великого, т. 6, СПБ, 1859;

Соловьев С. М., История России, СПБ, кн. 4, т. 17, гл. 2;

С. Соловьев, "История России", том XVII;

А. Брикнер, "История Петра Великого";

М. Погодин, "Суд над царевичем Алексеем Петровичем"(в "Рус. Бес." 1860 г., кн. стр. 1 - 84);

Н. Костомаров, "Царевич Алексей Петрович" (в "Древн. и Нов. Рос." т. 1, стр. 31 - 54 и 134 - 152).

Костомаров Н. И. Царевич Алексей Петрович. (По поводу картины Н. Н. Ге). Самодержавный отрок. М., 1989;

Козлов О.Ф. Дело царевича Алексея // Вопросы истории. 1969. N 9.

Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1990.

Погодин М. П., Суд над царевичем Алексеем Петровичем, M., 1860;

Очерки истории СССР... Россия в первой четв. XVIII в., М., 1954.

), родился 18 февраля 1690 г. С малолетства Алексей находился при матери и бабушке (Наталье Кирилловне Нарышкиной), а после смерти последней (1694) был под исключительным влиянием нелюбимой Петром Евдокии. С 1696 г. Алексей Петрович начал учиться грамоте по букварю Кориона Истомина; руководителем его воспитания был Никифор Вяземский. В сентябре 1698 г. мать царевича была отправлена в Суздальский Покровский монастырь и через 10 месяцев пострижена, а Алексей увезен в село Преображенское и отдан под надзор сестры Петра I, царевны Натальи Алексеевны.

Петр мечтал отправить Алексея Петровича в Дрезден для соответствующего воспитания, но передумал и в июне 1701 г. принял на службу саксонского подданного Мартина Нейгебауэра «для наставления в науках и нравоучении» царевича. Нейгебауэр недолго пробыл воспитателем (до 1702). В 1703 г. был уже назначен некто Гизен обер-гофмейстером царевича под начальством князя Меньшикова. Вообще, воспитание царевича было самое бестолковое. Влияние недовольных приверженцев русской старины и матери пересиливало прочие. Петр I мало замечал, чем занят его юный сын и требовал от него только исполнения своих приказаний. Алексей Петрович боялся отца, не любил его, но с большой неохотой подчинялся его приказам. В конце 1706 г. или самом начале 1707 г. Алексею Петровичу устроили свидание с его матерью, за что Петр I сильно разгневался на сына.

Царевич Алексей Петрович. Портрет работы И. Г. Таннауэра, 1710-е

С 1707 г. отец требует, чтобы царевич помогал ему в кое каких делах: в феврале этого года царь посылает Алексея Петровича в Смоленск заготовить провиант и набирать рекрутов, в июне царевич сообщает Петру о количестве хлеба во Пскове ввиду заготовления провианта. Из Смоленска же пишет Алексей Петрович об отправлении стрельцов и солдат. В октябре мы видим его в Москве, где он получил приказание надзирать за укреплением Кремля и присутствовать в канцелярии министров. В том же 1707 г. через Гизена начинается дело о браке царевича с принцессой Брауншвейг-Вольфенбюттельской Шарлоттой, сестрой немецкой императрицы, однако учение Алексея Петровича еще не прекращалось. В январе 1708 г. Н. Вяземский доносил Петру «об учебных, в немецком языке, истории и географии, и правительственных занятиях царевича». В этом году Алексей Петрович распоряжался в Преображенском «касательно офицеров и недорослей», писал к отцу «о распоряжении касательно возмутительных писем полоненников, порохе, сборе пехотных полков и их обмундировке». Тогда же Петр I заставляет Алексея Петровича принять более деятельное участие в усмирении Булавинского бунта . В 1709 г. мы застаем царевича в Малороссии; его побуждают там к энергичной деятельности, но он тяготится ею и занемогает.

Вскоре по выздоровлении Алексей Петрович уезжает в Москву. В 1710 г. через Варшаву и Дрезден царевич едет в Карлсбад, во время пути он свиделся со своей нареченной невестой. Цель поездки была, по мысли Петра I «учиться языкам немецкому и французскому, геометрии и фортификации», что и выполнялось в Дрездене после поездки в Карлсбад. Весною 1711 г. Алексей Петрович был в Брауншвейге, а в октябре того же года состоялось бракосочетание царевича и принцессы, оставшейся при евангелическо-лютеранском вероисповедании; на бракосочетание прибыл и Петр I из Торгау. Отец очень надеялся, что женитьба изменит сына и вложит в него новую энергию, но расчеты его оказались неверными: принцесса Шарлотта не была создана для такой роли. Как у Алексея Петровича не было охоты к отцовской деятельности, так у его жены не было охоты стать русской и действовать в интересах России и царского семейства, употребляя свое влияние на мужа. Муж и жена были похожи друг на друга – косностью природы; энергия, наступательное движение против препятствий были чужды обоим. Природа обоих требовала бежать, запираться от всякого труда, от всякой борьбы. Этого бегства друг от друга было достаточно для того, чтобы брак был нравственно бесплоден.

В июле 1714 г. у кронпринцессы родилась дочь Наталья. Алексей Петрович был за границей. К этому же времени относится связь царевича с полоненной крепостной девицей его учителя, Вяземского, Ефросиньей Федоровой, а также окончательный разлад между отцом и сыном. Накануне рождения у Алексея Петровича сына Петра (будущего императора Петра II – 12 октября 1715 г.) Петр I пишет царевичу письмо с упреками за нерадение о войне и угрозой лишить престолонаследия вследствие упорства. Вскоре после рождения сына жена Алексея Петровича занемогла и скончалась. Отношения между царевичем и Петром еще больше обострились; 31 октября 1715 г. Алексей Петрович, посоветовавшись со своими любимцами Кикиным и Долгоруковым, отвечал царю, что готов отречься от наследства. За 4 дня перед тем у Петра родился от его новой спутницы, Екатерины , сын Петр.

В январе 1716 г. царь пишет Алексею Петровичу «отмени нрав или будь монах». Царевич отвечает, что готов постричься. Петр дает ему полгода на размышление, но в это уже время начинают подготовлять бегство царевича: Кикин едет за границу и обещает найти там убежище. Петр из-за границы пишет (август 1715 г.) третье грозное письмо с решительным повелением или постричься немедленно, или ехать к нему для участия в военных действиях. Алексей Петрович медленно собрался в путь вместе с Ефросиньей. В Данциге царевич исчез. Приехав через Прагу в Вену, он представился австрийскому вице-канцлеру гр. Шенборну, жаловался на отца и просил о покровительстве. Просьба была принята (император Карл VI был шурином Алексея Петровича). Царевича сперва отправили в местечко Вепербург, а затем в Тироль, в замок Эренберг.

Весною 1717 г. Петр I после долгих безуспешных розысков узнал, что Алексей Петрович укрывается во владениях императора. Дипломатические переговоры не привели ни к чему: царевича отказывались выдать. Румянцев сообщил царю, где находится Алексей Петрович; за ним начали следить. В апреле 1717 г. царевич с приближенными переехал в замок Сант-Эльмо, близ Неаполя. Петр вскоре послал к цесарю Толстого и Румянцева требовать цесаревича, грозя войною, в то же время царь обещал Алексею Петровичу прощение в случае, если он вернётся в Россию. В августе Толстому и Румянцеву было разрешено свидание с царевичем. В сентябре все усилия убедить Алексея Петровича вернуться на родину не привели ни к чему. Наконец в октябре угрозами, обманами и хитростями его удалось убедить. Алексей Петрович просил только, чтобы ему было дозволено жить в деревне, и была оставлена при нем Ефросинья. Пётр I обещал это.

1 января 1718 г. царевич был уже в Данциге, а к 1 февралю – в Москве. 3 февраля последовало свидание Алексея Петровича с отцом и отречение от престола. Начался розыск по делу царевича, к которому привлечены были близкие к нему Кикин, Афанасьев, Глебов, епископ Досифей, Воронов. В. Долгорукий, многие другие, а также бывшая жена Петра I, Евдокия Лопухина, и царевна Мария Алексеевна. Царевича пока не допрашивали и не пытали. 18 марта Петр I с сыном отправился в Петербург. Сюда же была привезена Ефросинья, но без всякого свидания с Алексеем Петровичем и, несмотря на то, что она была беременна, отправлена в Петропавловскую крепость, (о ребенке Ефросиньи потом нет никаких известий). Ефросинья дала показания, раскрывавшие все поведение Алексея Петровича за границей, все разговоры царевича о смерти отца и возможном бунте против него.

Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Картина Н. Ге, 1871

В мае месяце сам Петр I стал устраивать допросы и очные ставки Алексея Петровича и Ефросиньи, причём приказывал подвергать царевича пыткам. 14 июня Алексея Петровича арестовали и посадили в Петропавловскую крепость, где пытали. 24 июня 1718 царевич был приговорен 127 членами верховного суда к смертной казни. 26 июня в 8 часу пополуночи начали собираться в гарнизон: Петр I, Меншиков , Долгорукий, Головкин , Апраксин , Пушкин, Стрешнев, Толстой, Шафиров , Бутурлин, и учинен был Алексею Петровичу застенок. К 11 часу собравшиеся разъехались. «Того же числа пополудни в 6 часу, будучи под караулом в Трубецком раскате в гарнизоне, царевич Алексей Петрович преставися».

30 июня, 1718 г. вечером в присутствии царя и царицы тело царевича было предано земле в Петропавловском соборе рядом с гробом покойной супруги его. Траура не было.

Петропавловская крепость, место известного призрака княжны Таракановой (см. мой пост , которая оказалась узницей этих мрачных стен из-за предательства любимого. Печальное совпадение, что в подобной беде в начале 18 века оказался другой именитый узник Петропавловки – царевич Алексей, сын Петра I. Роковую роль в аресте и гибели царевича тоже сыграла любовь. Алексея предала фаворитка Афросинья Федорова (Ефросинья) – крепостная девушка, на которой он был готов жениться.

Петропавловская крепость, где погиб царевич Алексей. Говорят, его грустный призрак бродит там. Тень Афросиньи тоже обречена бродить там и искать царевича, чтобы попросить прощение... Только так они обретут покой. Никто не знает, как помочь неупокоеным душам.

Царевичу Алексею часто приписывают набор всяческого мракобесия, и такими же качествами наделают его спутницу. «Крепостная - работная девка». Однако судя по ее письмам, Афросинья относилась к той категории крепостных, которые обучались «вместе с барышнями разным наукам», и становились компаньонками своих господ.

Афросинья стала компаньонкой царевича Алексея и везде сопровождала его в костюме пажа, с ней царевич путешествовал и по Европе. Канцлер Шенборн назвал спутницу царвича - реtitе раgе (маленький паж), упоминая ее миниатюрное телосложение. В Италии костюмы пажей шили из цветной бархатной ткани, которая очень понравилась дамам, и в гардеробе каждой модницы был такой мужской наряд. Вполне в стиле галантного века, но романтическая история царевича закончилась трагически.
Царь Петр не печалился об увлечении сына, поскольку сам «на прачке женился» - как ворчали его коллеги-монархи.

Фаворитка проявила себя и "верным дружком" царевича, и ее внезапные показания против Алексея вызывают недоумение исследователей. По одной версии, ее запугали – у Афросиньи и Алексея бал малолетний сын. Другая версия печальнее – Афросинья была тайным агентом графа Толстого, который посулил девице богатую награду и долгожданную свободу за успешную миссию. Этим и обосновывают блестящее образование Афросиньи и уверенное путешествие по Европе вместе с Алексеем. Толстой как начальник Тайной канцелярии подготовил Афросинью заранее.

Парадный портрет царевича

В переписке царевич и Афросинья обсуждают оперу, что вполне указывает на образованность.
«А оперы и комедий не застала, токмо в един от дней на гондоле ездила в церковь с Петром Ивановичем и с Иваном Федоровичем музыки слушать, больше сего нигде не гуляла...»

Царевич отвечает Афросинье:
«Поезжай в летиге*, не спеша, понеже в Тирольских горах дорога камениста: сама ты знаешь; а где захочешь, отдохни, по скольку дней хочешь»

*летига – карета

Письмо Афросиньи

О своих затратах фаворитка четко отчитывалась царевичу: «Доношу вам об моих покупках, которые, быв в Венеции, купила: 13 локтей материи золотой, дано за оную материю 167 червонных, да из каменьи крест, серьги, перстень лаловые, да за оный убор дано 75 червонных...»

Вопреки стереотипам, царевич Алексей не испытывал ненависти к Европе, а Италию и Чехию он полюбил и не отказался бы обосноваться в этих благодатных краях вдали от бурной отцовской политики. Алексей свободно говорил и писал по-немецки.

Историк Погодин отмечает «Царевич был любознателен: от путевой расходной его собственноручной книжки мы видим, что во всех городах, где он останавливался, покупал почти прежде всего книги и на значительные суммы Книги эти были не одного духовного содержания, но и исторические, литературные, карты, портреты, осматривал везде достопримечательности».

Современник Гюйсен писа о царевиче: «У него есть честолюбие, сдерживаемое благоразумием, здравый смысл, большое желание отличиться и приобрести все, что считается нужным для наследника большого государства; он уступчивого и тихого нрава и показывает желание пополнить большим прилежанием то, что было упущено в его воспитании».

С отцом у царевича возникли разногласия по политическим причинам. Петр призывал Алексея к оружию, а царевич был сторонником мирной жизни, его больше интересовало благосостояние собственных имений. Алексей не был готов к войне и интригам, но к глупым мракобесам его тоже относить не стоит. Обычно историю пишет победитель, выставляя проигравших в неприглядном свете. Так было потом и с Петром III и Павлом I.

Разногласия Алексея с отцом объясняют исследователи:
«В течение 13 лет (от 9 до 20 года жизни царевича) царь виделся не более 5 - 7 раз с сыном и почти всегда обращался к нему со строгим выговором»
«Осторожность, скрытность, боязнь видные в письмах Алексея, свидетельствуют не только о холодных, но даже враждебных отношениях у сына с отцом. В одном письме царевич называет благополучным временем то, когда отец уедет»

Послушав приближенных, Петр забеспокоился, что в Европе царевич может найти союзников и попытаться заполучить корону, не дожидаясь естественной отцовской кончины. Петр велел графу Толстому вернуть сына в Россию.

Предположительно, Толстой велел своему агенту - Афросинье повлиять на решение Алексея, который согласился исполнить волю отца.
«Мои господа! Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно уже поехал, что меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволится, когда в наш край приедет, хотя в Риге, или в своих городах, или в Курляндии у племянницы в доме, а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том может рассудить: когда я ему такую великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить? О чем наперед сего писал и в том его обнадежил, что и ныне паки подтверждаю. Также и жить, где похочет, в своих деревнях, в чем накрепко моим словом обнадежьте его» - писал Петр I, давая согласие Алексея на брак с крепостной.

Алексей отрекся от престола, желая спокойной жизни в своем имении:
«Батюшка взял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить» - писал он Афросинье.

На что Василий Долгорукий сказал: «Вот дурак! Поверил, что отец посулил ему жениться на Афросинье! Жоль ему, а не женитьбы! Чорт его несет: все его обманывают нарочно!».

За такую болтовню Долгорукий поплатился, шпионы все донесли Петру.

Принцесса Шарлотта, законная супруга Алексея. Их брак продлился 4 года. Династические узы без взаимности принесли страдания обоим. Шарлотта скончалась в возрасте 21 года. "Я не что иное, как бедная жертва моей семьи, не принёсшая ей ни малейшей пользы, и я умираю медленной смертью под бременем горя" - записала Шарлотта.

«Взял некую бездельную и работную девку и с оною жил явно беззаконно, оставя свою законную жену, которая потом вскоре и жизнь свою скончала, хотя и от болезни, однако ж не без мнения, что и сокрушение от непорядочного его жития с нею много к тому вспомогло» - осуждали Алексея.

Петр Алексеевич - сын Шарлотты и Алексея (будущий Петр II)

Петр отказывался верить в заговор сына, он подозревал, что виной всему смутьяны вроде Кикина – казнокрада и его товарищей, которые желали повыше взлететь (см мой пост . Хотели предатели свергнуть своего царя-благодетеля свергнуть, чтобы потом от имени Алексея править, удалив его от дел государственных. Также царь подозревал в заговоре свою первую жену Евдокию, которая не принимала его политику и была сослана в монастырь.

«Когда б не монахиня (первая жена Петра), не монах (епископ Досифей) и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! Многому злу корень - старицы и попы; отец мой имел дело с одним бородачем (патриархом Никоном), а я с тысячами» - говорил Петр.

Показания Афросиньи, которая находилась под арестом в Петропавловской крепости, решили судьбу царевича:
«Писал царевич письма по-русски к архиреям и по-немецки в Вену, жалуясь на отца. Говорил царевич, что в русских войсках бунт и что это его весьма радует. Радовался всякий раз, когда слышал о смуте в России. Узнав, что младший царевич болен, благодарил Бога за милость сию к нему, Алексею. Говорил, что «старых» всех переведет и изберет «новых» по своей воле. Что когда будет государем, то жить станет в Москве, а Петербург оставит простым городом, кораблей держать не станет вовсе, а войско - только для обороны, ибо войны ни с кем не желает. Мечтал, что, может, отец его умрет, тогда будет смута великая, ибо одни станут за Алексея, а другие - за Петрушу-шишечку, а мачеха глупа зело, чтобы со смутой справиться…»

Афросинья на допросе в тюрьме (Екатерина Кулакова,фильм "Царевич Алексей")

«Да он же, царевич, говаривал: когда он будет государем, и тогда будет жить в Москве, а Питербурх оставит простой город; также и корабли оставит и держать их не будет; а войска-де станет держать только для обороны, а войны иметь ни с кем не хотел, а хотел довольствоваться старым владением, и намерен был жить зиму в Москве, а лето в Ярославле; и когда слыхал о каких видениях или читал в курантах, что в Питербурхе тихо и спокойно, говаривал, что видение и тишина недаром».

«Может быть, либо отец мой умрет, либо бунт будет: отец мой, не знаю, за што меня не любит, и хочет наследником учинить брата моего, он еще младенец, и надеется отец мой, что жена его, а моя мачеха, умна; и когда, учинив сие, умрет, то-де будет бабье царство. И добра не будет, а будет смятение: иные станут за брата, а иные за меня… Я, когда стану царем, то старых всех переведу, а наберу себе новых по своей воле…»

Алексей был арестован, заключен в Петропавловскую крепость, где под страхом пыток подтвердил показания своей фаворитки. Недавно умер младший сын Петра I, которому царь хотел завещать престол. Трагедия в семье сделала Петра особенно подозрительным к политической измене.

Судьбу сына Петр отдал в руки судей: «Прошу вас, дабы истинно суд вершили, чему достойно, не флатируя мне (от французского flatter - льстить, угождать.) и не опасаясь того, что ежели сие дело легкого наказания достойно, и когда вы так учините осуждением, чтоб мне противно было, в том отнюдь не опасайтесь: також и не рассуждайте того, что тот суд надлежит вас учинить на моего, яко государя вашего, сына; но несмотря ка лицо сделайте правду и не погубите душ своих и моей, чтоб совести наши остались чисты и отечество безбедно».

Судьи – 127 человек вынесли царевичу смертный приговор, который не был приведен в исполнение.
Царевич умер в тюрьме Петропавловской крепости 26 июня (7 июля) 1718 года в возрасте 28 лет. Точные обстоятельства гибели неизвестны. По одной причине он был «здоровьем слаб», по другой – его приказал умертвить родной отец, опасаясь заговора, еще версия – что опять постарались агенты графа Толстого, дабы не допустить примирения сына и отца.

По свидетельству историка Голикова: «Слезы сего великого родителя (Петра) и сокрушение его доказывают, что он и намерения не имел казнить сына и что следствие и суд, над ним производимые, были употреблены как необходимое средство к тому единственно, дабы, показав ему ту попасть, к которой он довел себя, произвесть в нем страх следовать впредь теми же заблуждения стезями».

Французский философ Вольтер писал:
«Люди пожимают плечами, когда слышат, что 23-летний принц умер от удара при чтении приговора, на отмену которого он должен был надеяться». (философ ошибся в возрасте Алексея).

А.С. Пушкин полагал, что царевича отравили «25 (июня 1718) прочтено определение и приговор царевичу в Сенате... 26 царевич умер отравленным».

После смерти сына Петр издал указ: «Понеже всем ведомо есть, какою авессаломскою злостью надмен был сын наш Алексей, и что не раскаянием его оное намерение, но милостию Божиею всему нашему отечеству пресеклось, а сие не для чего иного взросло, токмо от обычая старого, что большему сыну наследство давали, к тому же один он тогда мужеского пола нашей фамилии был, и для того ни на какое отеческое наказание смотреть не хотел. ... Для чего благорассудили сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оный хочет, тому и определить наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменить, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как писано, имея сию узду на себе. Того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные, духовные и мирские без изъятия, сей наш устав пред Богом и Его Евангелием утвердили на таком основании, что всяк, что сему будет противен, или инако како толковать станет, то за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет. Петр».

Афросинья после печального финала Алексея была оправдана и получила долгожданную свободу «куды похочет ехать»:
«Девку Афросинью отдать коменданту в дом, и чтоб она жила у него, и куды похочет ехать, отпускал бы её со своими людьми»

Также Афросинья получила щедрую награду от Тайной канцелярии «Девке Афросинье на приданое выдать своего государева жалованья в приказ три тысячи рублев из взятых денег блаженные памяти царевича Алексея Петровича».
Для сравнения масштаба награды, в петровскую эпоху содержание пехотинца обходилось казне - 28 руб. 40 коп. в год, а одного драгуна - 40 руб. 17 коп.
Такое «жалование» от петровской спецслужбы получал не каждый.

Дальнейшая судьба Афросиньи Федоровой неизвестна. Предполагают, что она с сыном уехала за границу. Говорили, что она не ожидала, что ее показания приведут к смерти царевича Алексея… Она поверила графу Толстому, что Алексея ждет всего лишь изгнание - и она с сыном отправится вместе с ним. До конца жизни Афросинью преследовала тень человека, для которого она была "милым дружком", и которого предала... Свобода и деньги стали "серебряниками" предателя. Сюжет для романа времен галантного века.

Истории галантного века не всегда имели счастливый финал, увы...

Песнь о царевиче Алексее

Вы не каркайте, вороны, да над ясным над соколом,
Вы не смейтеся, люди, да над удалым молодцем,
Над удалым молодцем да над Алексеем Петровичем.
Уж и гусли, вы гуслицы!
Не выигрывайте, гусельцы, молодцу на досадушку!

Когда было мне, молодцу, пора-времечко хорошее,
Любил меня сударь-батюшка, взлелеяла родима матушка, Царевича Алексея хотят казнить
А теперь да отказалася, царски роды помешалися,
Что ударили во колокол, во колокол нерадостен:
У плахи белодубовой палачи все испужалися,
По сенату все разбежалися…

Один Ванька Игнашенок-вор,
Не боялся он, варвар, не опасился.
Он стаёт на запяточки ко глухой да ко повозочке,
Во глухой-то во повозочке удалой доброй молодец
Алексей Петрович-свет…
Без креста он сидит да без пояса,
Голова платком завязана…

Привезли повозочку на поле на Куликовое,
На степь да на Поташкину, ко плахе белодубовой.
Посылает Алексей Петрович челобитную
Ко родимому дядюшке ко Миките Романовичу.
Его дома не случилося, в терему не находилося,
Он ушел да во мыльну во парушу
Да помыться, да попариться.

Приходят челобитьице ко родимому ко дядюшку
Во мыльну теплу банюшку.
Он не помылся, да не попарился,
Он кладет да на шелков веничек
На дубовую на лавочку,
Кладет да костромское мыльцо
На косящето окошечко,
Он берет да золоты ключи,
Он идет да во конюшну белокаменну,
Он имает да коня доброго,
Он седлает да седло черкасское,
И поскакал он ко плахе белодубовой,
Ко любезному племянничку к Алексею да Петровичу,
Воротил он своего племянничка
От казнения от вешанья.

Приезжает он во свои палаты белокаменны,
Завел он пир-гуляньице навесело.
А у его-то родимого батюшки,
У Петра-то да у Первого,
В дому-то печаль да кручинушка,
Призавешаны окошечки черным бархатом.
Он зовет к себе да требует
Любезного зятюшку да Микиту Романовича:
«Что, любезный зятюшко, пьешь на радости, навеселе,
А у меня-то тоска да кручинушка:
Нету сына милого Алексея да Петровича».

Отвечает Никита Романович: «Пью я навеселе, на радости, У меня-то в гостях родимый
племянничек Алексей да Петрович…».
Царь-государь весьма этому обрадовался,
Приказал он свои створчаты окошечки Открыть для света для белого Да призавесить
алым бархатом.

Речь, разумеется, о Петре Первом и его сыне Алексее . В феврале 1718 года после упорных поисков, интриг и приключений, которые достойны пера Александра Дюма , беглый царевич был наконец по приказу отца найден и тайно вывезен из Неаполя в Россию. Началось следствие, закончившееся обвинением и загадочной смертью Алексея. Позже уже другой император — Пётр II — своего отца полностью и официально оправдал, однако этот факт нашей историей был благополучно забыт.

Есть с чем разбираться. Потому что Пётр Алексеевич и Алексей Петрович — не просто две полярные личности. Это два полярных взгляда на Россию и её будущее.

На детях великих людей природа, как часто говорят, отдыхает. Сын Петра I не был исключением и действительно никаких отцовских талантов не унаследовал. Правда, пока ещё не ясна сама природа этого феномена: никто толком так и не объяснил, чего здесь больше — генетики или недостатка внимания к собственным детям со стороны гениальных, но вечно занятых своим делом родителей?

Царевич Алексей, родившийся 18 (28) февраля 1690 года от Евдокии Лопухиной , был словно зеркальное отражение великого реформатора, где всё перевёрнуто. Похожи отец и сын были только фигурами, оба высокие и узкогрудые. Во всём остальном противоречие. Отец по своему темпераменту походил на извержение вулкана, сын — на малую свечу. Один люто ненавидел Москву, другой — Петербург. Первый любил строить, второй — молиться.

Алексей Петрович. Источник: Public Domain

Ну и бог бы с ними — люди разные, однако царевич был наследником, а наследовать отцовские дела Алексей категорически не желал. И не только в силу лени, о которой написано в «житиях Петра Великого» немало (и, кстати, в данном случае справедливо), но и в силу убеждений.

А об убеждениях царевича у нас, если и упоминают, то мимоходом. Зря. Если в чём-то по характеру отец и сын и были близки, так это в упорстве: просто у реформатора оно было открытым, прямолинейным и направленным в будущее, а у второго — тихим, лукавым и направленным в прошлое. Первому церковь для строительства нового мира была, как он считал, лишь в обузу, второй именно на церковных догматах и словах своих духовников выстраивал свой взгляд на будущее России.

И именно два этих взгляда и являлись главным противоречием в отношениях между отцом и сыном. Если Пётр твёрдой рукой вёл свой корабль на запад, в Европу, то Алексей ждал, когда освободится место капитана, чтобы повернуть судно назад, на восток, как он считал, к русским истокам. Таким образом, коллизия переставала быть внутрисемейной, а само столкновение становилось неизбежным. Всё остальное — лишь фон.

Петра можно справедливо упрекнуть в том, что он, стараясь дать образование России, не смог воспитать собственного сына. Тот и вправду был ленив, но вовсе не лишён способностей, что, кстати, признавал и сам отец. Так что материал был вовсе не безнадёжен от рождения, а лень, как известно, не всегда оказывается смертельно опасной — повезло бы только с толковым педагогом. Между тем педагогами Алексея с удивительным постоянством назначались самые неподходящие для этого дела лица. Вначале воспитателем наследника избрали некоего бездарного учителя и слабовольного человека.

А после заточения матери в монастырь, что само по себе явилось тяжёлой травмой для детской психики, царевича передали на воспитание Меншикову и иностранному учителю Генриху Гюйссену . Учитывая, что сам Меншиков был безграмотен, идея, видимо, заключалась в том, что первый обеспечит дисциплину в воспитательном процессе, а второй даст знания. Но и из этого ничего не вышло. Меншиков с ним практически не бывал, выполняя множество других поручений царя. Точно так же и Гюйссен находился в постоянных разъездах за рубежом то с одной, то с другой дипломатической миссией.

Затем Пётр провёл с сыном ещё один неудачный педагогический эксперимент. Какое-то время царевича воспитывал немец Мартин Нейбегауэр , человек по-своему незаурядный, но заядлый карьерист и интриган. В конце концов Нейбегауэр перебежал к Карлу XII . Как результат Алексей месяцами сидел без дела, а образовавшийся вакуум тут же заполнили политические противники Петра, внушавшие подростку мысль о вредности реформ и о том, что историческая миссия царевича — вернуть на Русь после смерти отца старый дедовский порядок.

Не удивительно, что все последующие попытки Петра привлечь Алексея к реформам заканчивались плачевно. В письмах царя к сыну можно найти массу упрёков: то царевич не справился с подготовкой рекрутов, то провалил дело по снабжению армии провиантом. Наверняка царевичу не хватало и умения, однако главное — не было и ни малейшего желания помогать реформе.

В 1711 году Пётр женит сына на Шарлотте, принцессе Вольфенбюттельской , чья сестра вышла замуж за австрийского (в ту пору формально германского) императора. Конечно, в этом браке был и политический расчёт, но, кажется, Пётр главным образом надеялся на то, что женитьба царевича привьёт ему любовь к европейской цивилизации. Впрочем, брак оказался недолгим, жена умерла после родов сына, будущего императора Петра II.

А в день похорон жены, 27 октября 1715 года, Алексей получил от отца жёсткое письмо, где констатировался факт нежелания и неспособности царевича управлять страной и ставился вопрос о лишении его права на престолонаследие. Притворно согласившись с отцом и даже пообещав ему уйти в монахи, царевич бежал к своему шурину в Вену. С этого момента началась та детективно-политическая история поисков царевича, которая и закончилась в феврале 1718 года.

В ходе следствия большого мужества Алексей не показал, многих выдал (впрочем, если его пытали, а судя по всему, это так, то грех простительный), но периодически высказывал совсем не то, что от него ждали следователи. Фактически каждое самостоятельное слово, сказанное не под пыткой, а потому что этого хотел сам Алексей, ставило следователей в тупик. Такая правда им была не нужна.

Вот как описывает свидетель одну из сцен суда, где присутствовали иерархи Русской православной церкви, крупнейшие военные и должностные лица страны: «Когда все члены суда заняли свои места и все двери и окна зала были отворены, дабы все могли приблизиться, видеть и слышать, царевич Алексей был введён в сопровождении четырёх унтер-офицеров и поставлен напротив царя, который, несмотря на душевное волнение, резко упрекал его в преступных замыслах. Тогда царевич с твёрдостью, которой в нём никогда не предполагали, сознался, что не только он хотел возбудить восстание во всей России, но что если царь захотел бы уничтожить всех соучастников его, то ему пришлось бы истребить всё население страны. Он объявил себя поборником старинных нравов и обычаев, так же как и русской веры, и этим самым привлёк к себе сочувствие и любовь народа».

Твёрдость царевича и заявление, что его поддерживает вся страна, были настолько неожиданными, что многие попытались объяснить все эти декларации психическим расстройством обвиняемого. Думается, зря. Сложись обстоятельства иначе, Алексей наверняка смог бы рассчитывать на широкую поддержку со стороны недовольных. Разговоры о «царе-Антихристе» — это же не миф. Царевич действительно чувствовал за спиной силу оппозиции петровским реформам и искренне верил в свою моральную правоту.

Рассказы о пытках Алексея в неофициальных исторических источниках фигурируют постоянно. Для верности подобную информацию рекомендуется делить на десять, однако и в этом случае очевидно, что пытки всё же были. И пытки страшные. Уже после смерти царевича власть, например, осудила на казнь троих крестьян, рассказавших, что однажды за городом они видели, как царевича вели в сарай, откуда потом раздавались его крики и стоны. Под пытками, как известно, человек может сказать всё что угодно. Но политическая позиция царевича в любом случае очевидна.

На одном из допросов он свидетельствует: «Когда я слышал о мекленбургском бунте русского войска, как писали в иностранных газетах, то радовался и говорил, что Бог не так делает, как отец мой хочет, и когда бы так было и бунтовщики прислали бы за мною, то я бы к ним поехал». На другом допросе ещё одно признание — о контактах с германским императором: «И ежели бы цезарь начал то производить в дело, как мне обещал, то я бы, не жалея ничего, добивался наследства, дал бы цезарю великие суммы денег, а министрам и генералам его великие подарки. Войска его, которые бы он мне дал в помощь, чтобы добиться короны российской, взял бы на своё иждивение и, одним словом сказать, ничего бы не пожалел, только чтобы исполнить в том свою волю».

Можно выразить сомнение, что император, скептически оценивавший способности царевича, всю эту помощь обещал родственнику всерьёз, но что подобные переговоры велись и подобные планы обсуждались — бесспорно. Тем более, этому есть свидетельства и помимо прямых заявлений царевича.

Пётр столкнулся с заговором в собственном доме, и этот тихий, семейный заговор сына был для реформ опаснее, чем открытые мятежи стрельцов. Есть свидетельства, что Вена действительно не исключала возможности поддержать претензии Алексея на русский трон для ослабления позиций Петра при выработке условий мира после окончания Северной войны. Есть любопытное донесение саксонского посла в Дрезден, где прямо утверждается, что Австрия обещала царевичу войска для действий против отца и заверила его в помощи со стороны английского короля. Некоторые данные свидетельствуют о том, что царевич просил помощи и у шведов. И те даже согласились, но слишком поздно.

Была у царевича и своя мечта: «Когда буду государем, буду жить в Москве, а Петербург оставлю простым городом; корабли держать не буду; войско буду держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хочу, буду довольствоваться старым владением». Мечта, конечно же, утопическая. Алексей плохо разбирался в тогдашних европейских делах, полагая, будто России позволят довольствоваться даже «старым владением».

Тем не менее речь царевича на суде не походила на бред. Просто сын впервые осмелился сказать отцу в глаза то, что думал. Перед Петром на суде стоял не просто блудный сын, а упорный и принципиальный политический противник. Так к нему реформатор и отнёсся.

Алексей умер в каземате 26 июня 1718 года, скорее всего, не выдержав пыток. Достоверно причину смерти не удалось установить до сих пор. Официальная версия не убеждает. Утверждалось, что царевич, выслушав смертный приговор, пришёл в ужас, заболел, исповедовался, причастился, позвал отца, попросил у него прощения и по-христиански скончался от апоплексии. Смущает и запись в гарнизонной книге Петропавловской крепости. Из неё видно, что в день смерти царевича Пётр с девятью сановниками приезжал в крепость и там «учинён был застенок», то есть производилась пытка, но над кем — неизвестно. Это произошло утром, а в шесть вечера, как свидетельствует официальная версия, царевич скончался.

На следующий день, 27 июня, весь Петербург веселился по случаю годовщины Полтавской битвы. На торжественном обеде и балу присутствовал Пётр. О том, что творилось у царя на душе, архивы молчат.