Лечиться надо. Лечиться надо Гуф надо лечиться

Профессор Сергей Бубновский - известный в России врач и автор многочисленных книг, который когда-то сам едва вырвался из цепких лап болезни. Удивительно, однако сделал он это не с помощью лекарств. Для того, чтобы вернуть подорванное здоровье, Бубновский задействовал скрытые резервы своего организма и вышел в этой схватке победителем.
Кинезитерапия - созданная им система оздоровления, которая сегодня ставит на ноги даже безнадежных больных. Вот некоторые цитаты, которые делают честь знаменитому врачу Бубновскому:

• Не стоит надеяться на чудодейственные пилюли. Задействуйте внутренние резервы своего организма.
• Регулярно делайте утреннюю гимнастику, а еще - приседания.
• Ни один кардиолог в мире не может показать мне пациента, который вылечился от гипертонии, принимая лекарственные препараты. То есть вас подсаживают сначала на одну таблетку, потом на целую пригоршню…
• Я не видел здоровых людей, вышедших из больницы, я видел выживших. И сам прошел путь от инвалида до сегодняшнего вполне здорового человека.
• Когда у вас появляется боль за грудиной, вы покорно идете в аптеку и подсаживаетесь на препараты, которые якобы создают профилактику ишемической болезни сердца. На самом же деле никакой профилактики не происходит, идет усугубление болезни. Потому что боль за грудиной - следствие недомогания организма, а не причина.
• Если вам уже 40, врач говорит: «Что ж делать, милок, пора болеть»! И выписывает таблетки. А человек их пьет и замечает: не помогает! И денег на лекарства не хватает! И тогда он начинает читать книги по альтернативной медицине и открывает для себя другие лекарства - движение, дыхание.
• Парадокс: у нас детей, перенесших болезнь, врач освобождает от физкультуры! Почему-то считается, что в движении человек непременно заболеет, а вот лежа в кровати - выздоровеет. Но, как известно, под лежачий камень вода не течет.
• Ежедневные приседания с прямой спиной помогут избавиться от многих проблем.
• При острой боли мы прикладываем холодный компресс, снимающий отек, улучшающий микроциркуляцию. Боль - это ведь всегда отек, скопление жидкости. И надо делать упражнения, которые бы прокачали жидкость из суставов.
• Стенокардия - тоже воспаление внутренней оболочки сосуда. И появляется боль за грудиной. А мы, вместо того, чтобы заняться упражнениями, прокачкой этого участка сосуда, ложимся в постель и начинаем глотать таблетки. Но я не видел ни одного человека, который «выкачался» бы лежа, глотая таблетки.
• Заниматься гимнастикой, когда ты вышел из боли, из инвалидности - удовольствие.
• Для меня единственный по-настоящему счастливый час в день, когда я утром занимаюсь гимнастикой. Потому что ты не стареешь, а молодеешь. У человека, регулярно занимающегося, вместо старых клеток появляются молодые.
• У меня такая триада: приседания, отжимания, упражнения для пресса.
• Я встречался с долгожителем Борисом Ефимовым, который прожил 108 лет. Маленький такой был старичок, живчик! Спрашиваю у него: «Что ты делаешь, чтобы так долго жить?». «Да ничего, - отвечает, - 450 (!) раз в день приседаю». И ведь это универсальный способ прогнать кровь по телу!
• Если вы будете ежедневно приседать с прямой спиной (10 раз - глоток воды, 10 раз - глоток воды) исчезнут многие проблемы. Особенно это важно для тех, кто много сидит за компьютером - бухгалтеров, дизайнеров, программистов.
• Возьмите за правило: час отработал - присел 30 раз.
• А еще хорошо утро начинать с холодной ванны - 5 секунд. И окунуться обязательно с головой. Можно принять и душ, но это похуже.

Прислушиваясь к этим советам, так и хочется сказать: гениальное - просто!» Профессор Бубновский многих людей поставил на ноги, поэтому не спешите бежать в аптеку при первом недомогании. Возможно, стоит прислушаться к советам врача и попробовать справиться с недугом самостоятельно.

Да нет, лечиться надо, кто же возражает.

На здоровье это, конечно, не влияет, но умственно, или сказать хлестче - интеллектуально. Диапазон бесед. Например, не надо пить! Почему надо пить я могу доказать аргументировано и бесконечно. А почему не надо, они мне на двух жалких анализах.

Господи, да почему надо пить. Да потому, что как пересечешь границу туда, так вроде и солнце, и туфли чистить не надо. Пересекаешь обратно из цветного в черно-белый и желание выпить начинается еще над облаками.

Пограничник долго всматривается в мое изображение.

Что ему ответить? Кто в этом уверен?

Сам пограничник цвета хаки. В моем состоянии это слово говорить нельзя - оно потянет за собой все, что съел в самолете.

Весь остальной цвет в стране - цвет асфальта. Люди в этом цвете не видны. Только по крику: - узнаешь, где веселится наш человек. Также и авто. Любые модели становятся цвета испуганной мыши с добавлением царапин от зубов и костей прохожих. Надписи на бортах делают их похожими на лифт. Конечно, пить вредно. И сидеть вредно. И стоять вредно. И смотреть вредно. Наблюдать просто опасно. Нашу жизнь. Шаг влево. Шаг вправо. Либо диктатура - либо бунт.

Либо бунт - либо диктатура.

Живем мы в этом тире. Живем, конечно, только пьем вредно.

Ибо политически не разобраться, кто за кого. Кто за народ, кто за себя. Те, кто больше всех кричали, оказались за себя. А я оказался в больнице на голубой баланде и сером пюре. Диета № 7. В ней масса достоинств. Перестал мыть ложку. Перестал ковыряться в зубах. Желудок исчез вместе с болями, несварениями. Женщины по рейтингу откатились на двадцать первое место и лежат сразу после новости о возобновлении балета.

На собак смотрю глазами вьетнамца. Пульс и давление определяем без приборов. Печень и почки видны невооруженным глазом. Когда проступят легкие, обойдемся без рентгена и его вредных последствий.

Хотя есть и свои трудности. Невозможно собрать анализы, больничный флот на приколе. Суда возвращаются порожняком. Ларинголог и проктолог если заглянут в больного одновременно, видят друг друга целиком. Много времени занимает поиск ягодиц для укола.

Чтоб лечь на операцию, больной должен принести с собой все! Что забыл, то забыл. Значит без наркоза. Также надо привести того, кто ночью будет передавать крик больного дальше в коридор. Оперируют по-прежнему хорошо, а потом не знают, кто как выживет. Зависит от организма, который ты привел на операцию. Многие этим пользуются, с предпраздничным волнением заскакивают в морг, шушукаются с санитарами, выбирают макияж. Санитары, зная всех, кому назначена операция или укол, готовят ритуальный зал в зависимости от финансирования.

Страх перед смертью на последнем месте. На первом - страх перед жизнью. Больные из окон смотрят на прохожих с сочувствием. Местами меняться никто не хочет. Ухода, конечно, в больнице нет, хотя вход массовый. Из ординаторской вдруг хохот, пение, запах сирени. Это в декабре получена майская зарплата. Больные с просроченным действием лекарств держатся вместе, им уже ничего не грозит. Хотя вдруг кто-то оживляется, спрашивает где туалет. Значит, на кого-то подействовало, то есть просроченное лекарство встретило такой же организм.

Врачи имеют вид святых. Борются за жизнь параллельно с больными. Лечат без материалов, без приборов, без средств. Это называется финансирование. Больница просто место встречи. Кто не видит врача в театре или магазине, идет в больницу и там видит его. Добыча крови из больных практически невозможна. Пробуют исследовать слезы, которых в изобилии. Но это скорее дает представление о жизни, чем о болезни.

Жаловаться некому, никто нас не обязан лечить, как и мы никому не обязаны жить. Но если кто хвастается достижениями отечественной медицины, то мы все и есть достижение нашей отечественной медицины вместе с нашим президентом. Чтоб он был наконец здоров.

Да нет, лечиться надо, кто же возражает.

На здоровье это, конечно, не влияет, но умственно, или сказать хлестче - интеллектуально. Диапазон бесед. Например, не надо пить! Почему надо пить я могу доказать аргументировано и бесконечно. А почему не надо, они мне на двух жалких анализах.

Господи, да почему надо пить. Да потому, что как пересечешь границу туда, так вроде и солнце, и туфли чистить не надо. Пересекаешь обратно из цветного в черно-белый и желание выпить начинается еще над облаками.

Пограничник долго всматривается в мое изображение.

Что ему ответить? Кто в этом уверен?

Сам пограничник цвета хаки. В моем состоянии это слово говорить нельзя - оно потянет за собой все, что съел в самолете.

Весь остальной цвет в стране - цвет асфальта. Люди в этом цвете не видны. Только по крику: "Караул! Убивают!" - узнаешь, где веселится наш человек. Также и авто. Любые модели становятся цвета испуганной мыши с добавлением царапин от зубов и костей прохожих. Надписи на бортах делают их похожими на лифт. Конечно, пить вредно. И сидеть вредно. И стоять вредно. И смотреть вредно. Наблюдать просто опасно. Нашу жизнь. Шаг влево. Шаг вправо. Либо диктатура - либо бунт.

Либо бунт - либо диктатура.

Живем мы в этом тире. Живем, конечно, только пьем вредно.

Ибо политически не разобраться, кто за кого. Кто за народ, кто за себя. Те, кто больше всех кричали "мы за народ", оказались за себя. А я оказался в больнице на голубой баланде и сером пюре. Диета № 7. В ней масса достоинств. Перестал мыть ложку. Перестал ковыряться в зубах. Желудок исчез вместе с болями, несварениями. Женщины по рейтингу откатились на двадцать первое место и лежат сразу после новости о возобновлении балета "Корсар".

На собак смотрю глазами вьетнамца. Пульс и давление определяем без приборов. Печень и почки видны невооруженным глазом. Когда проступят легкие, обойдемся без рентгена и его вредных последствий.

Хотя есть и свои трудности. Невозможно собрать анализы, больничный флот на приколе. Суда возвращаются порожняком. Ларинголог и проктолог если заглянут в больного одновременно, видят друг друга целиком. Много времени занимает поиск ягодиц для укола.

Крик сестрицы: "Что вы мне подставляете?!" - и сиплый голос: "Не-не-не, присмотритесь..."

Чтоб лечь на операцию, больной должен принести с собой все! Что забыл, то забыл. Значит без наркоза. Также надо привести того, кто ночью будет передавать крик больного дальше в коридор. Оперируют по-прежнему хорошо, а потом не знают, кто как выживет. Зависит от организма, который ты привел на операцию. Многие этим пользуются, с предпраздничным волнением заскакивают в морг, шушукаются с санитарами, выбирают макияж. Санитары, зная всех, кому назначена операция или укол, готовят ритуальный зал в зависимости от финансирования.

Страх перед смертью на последнем месте. На первом - страх перед жизнью. Больные из окон смотрят на прохожих с сочувствием. Местами меняться никто не хочет. Ухода, конечно, в больнице нет, хотя вход массовый. Из ординаторской вдруг хохот, пение, запах сирени. Это в декабре получена майская зарплата. Больные с просроченным действием лекарств держатся вместе, им уже ничего не грозит. Хотя вдруг кто-то оживляется, спрашивает где туалет. Значит, на кого-то подействовало, то есть просроченное лекарство встретило такой же организм.

Врачи имеют вид святых. Борются за жизнь параллельно с больными. Лечат без материалов, без приборов, без средств. Это называется финансирование. Больница просто место встречи. Кто не видит врача в театре или магазине, идет в больницу и там видит его. Добыча крови из больных практически невозможна. Пробуют исследовать слезы, которых в изобилии. Но это скорее дает представление о жизни, чем о болезни.

Жаловаться некому, никто нас не обязан лечить, как и мы никому не обязаны жить. Но если кто хвастается достижениями отечественной медицины, то мы все и есть достижение нашей отечественной медицины вместе с нашим президентом. Чтоб он был наконец здоров.