Галеты и эполеты

Французский исследователь Дидье Дезор из Университета Нанси опубликовал в 1994 году любопытную работу под названием «Исследование социальной иерархии крыс в опытах с погружением в воду». Изначально в опыте участвовало шесть классических белых лабораторных крыс. Когда приходило время кормежки, их помещали в стеклянный ящик с единственным выходом наверху. Этот выход представлял собой тоннель-лестницу, спускавшуюся на дно соседнего стеклянного резервуара, наполовину наполненного водой. На стене резервуара с водой размещалась кормушка, к которой крыса, вынырнув из тоннеля на дне, могла подплыть и выхватить оттуда галету. Однако, чтобы съесть ее, животному необходимо было вернуться обратно на твердую поверхность лестницы.

Очень быстро среди шести участников этого эксперимента сформировалась четкая иерархия. Две крысы стали «эксплуататорами»: сами они не плавали, а отнимали еду у трех эксплуатируемых пловцов. Шестая же крыса выбрала стратегию самообеспечения: она ныряла за галетами и успешно защищала их от рэкета. Самое удивительное состояло в том, что, сколько бы ученый ни повторял эксперимент с разными крысами, в итоге происходило точно такое же распределение ролей! Даже когда в группе объединяли только эксплуататоров, только рабов или только независимых, их сообщество возвращалось к исходной иерархии. Если же группу увеличивали, результат получался еще более впечатляющий. Доктор Дезор посадил в испытательную клетку двести крыс. Они дрались всю ночь. Утром там лежали три бездыханные жертвы социального катаклизма, а в крысином сообществе сформировалась сложная система подчинения. «Генералам» еду приносили «лейтенанты», которые отбирали ее у рабочих пловцов. При этом кроме «автономных», образовался еще и класс «попрошаек»: они не плавали и не дрались, а питались крошками с пола. Конечно, доктор Дезор не был бы настоящим ученым, если бы (используем эвфемизм, принятый в научной среде) не пожертвовал своих подопытных науке. После препарирования выяснилось, что все крысы в процессе эксперимента испытывали повышенный уровень стресса. Однако больше всех страдали вовсе не угнетенные пловцы, а эксплуататоры!

Вселенная-25

Однажды доктор Джон Б. Калхун решил создать мышиный рай. Взял бак два на два метра, установил в нем перекрытия, проложил систему тоннелей с индивидуальными отсеками и поилками и запустил в этот рай четыре пары здоровых, генетически безупречных мышей. В баке всегда было +20 С, каждый месяц его чистили и набивали кормом и материалом для гнезд. Во «Вселенной-25», как Калхун назвал бак, царил золотой век. Через сто дней, осознав свое счастье, грызуны начали бешено размножаться. Население удваивалось каждые 55 дней, и никакого изгнания за грехопадение не предвиделось. Однако еще в момент своего создания «вселенная» была обречена. Ведь номер 25 выбрали неслучайно.

Это был уже 25-й эксперимент на крысах и мышах, и каждый раз рай превращался в ад. Мышам, к 315-му дню размножившимся до 600 особей, уже категорически не хватало пространства. Общество начало стремительно разрушаться. Сформировались любопытные классы: «нонконформисты», которые сгрудились в центре и регулярно нападали на владельцев гнезд, «прекрасные» – самцы, которые не интересовались размножением и ухаживали исключительно за собой, и, наконец, «средний класс», который пытался любой ценой сохранить привычный уклад. В баке процветало насилие, свальный грех и даже каннибализм. В конце концов 90% самок репродуктивного возраста покинули популяцию и поселились в изолированных гнездах в верхней части бака. На 560-й день со «Вселенной-25» фактически было покончено. Популяция достигла пика в 2200 особей, рождаемость упала, редкие беременности кончались убийством детенышей. Возросшая смертность не спасла рай: последние восемь мышей умерли одна за другой, так и не вернувшись к привычным ролям и не пытаясь завести детенышей! В своей работе «Плотность популяции и социальные патологии» Калхун вместе со «Вселенной-25» похоронил и все человечество: «Еще до того, как нам перестанет хватать ресурсов, люди задохнутся в своих городах!»

Морфий и развлечения

В конце 1970-х годов канадский исследователь Брюс К. Александер пришел к выводу, что крысам не хватает развлечений (вообще-то создается ощущение, что к такому выводу пришли все ученые из нашей подборки и крысы тут совершенно ни при чем). Доктор Александер не был слишком оригинальным: он решил исследовать формирование наркотической зависимости. Канадский ученый вызвался доказать, что устойчивое привыкание крыс к наркотикам, которое доказывают многочисленные опыты, вызвано тем, что подопытные животные были заперты в тесных клетках и им не оставалось ничего другого, кроме как развлекать себя инъекциями. Для подтверждения своей теории доктор Александер построил своеобразный крысиный парк развлечений – просторное жилище, в котором были тоннели, беличьи колеса, мячи для игры, уютные гнезда и обилие пищи. Туда заселили 20 разнополых крыс. Контрольная же группа теснилась в классических клетках. И тем и другим были поставлены две поилки, в одной из которых была обычная вода, а в другой – подслащенный раствор морфия (крысы – сластены и поначалу отказываются пить наркотический раствор из-за его горечи). В итоге теория Александера полностью подтвердилась. Жители клеток очень быстро подсаживались на морфий, а вот счастливые обитатели парка поголовно игнорировали наркотик. Правда, некоторые из парковых крыс пробовали воду с морфием несколько раз, словно желая удостовериться в полученном эффекте (как правило, это были самки), но ни одна из них не показала признаков регулярной зависимости. Как и положено творцу, доктор Александер не мог отказать себе в удовольствии поиграть судьбами своих подопечных и на определенном этапе поменял местами некоторых парковых и клеточных крыс. Вполне логично, что грызуны, скоропостижно и необъяснимо оказавшиеся в стесненных жилищных условиях, немедленно пристрастились к морфию. А вот те, кто был перемещен в парк из клеток, оказались более хит­рыми. Они продолжали употреблять наркотик, только менее регулярно – ровно в той степени, чтобы сохранять эйфорию, но быть в состоянии исполнять свои основные социальные функции.

Эксперимент над экспериментатором

Логическим завершением этой череды беспощадных экспериментов над животными, мы считаем, стал эксперимент над людьми с участием крыс, который провел психолог доктор Розенталь в Гарварде в 1963 году. Он предложил своим студентам потренировать крыс проходить лабиринт. При этом половине студентов было сказано, что у них крысы специальной интеллектуальной породы, которая очень быстро обучается. Вторая половина студентов работала с «обычными крысами». После недельной тренировки учителя «интеллектуальных» грызунов получили ощутимо более высокие результаты, чем студенты, которые тренировали «обычных».

Как ты, вероятно, догадался, крысы были абсолютно одинаковыми. Что ж, во-первых, это доказывает, что никогда не надо верить первому встречному профессору и соглашаться на сомнительные эксперименты: не факт, что ты в итоге не окажешься их объектом. Во-вторых, часто вера в тот или иной исход эксперимента влияет на сам эксперимент.

Деньги, обезьяны и проституция

Двое учёных из Йельского университета (экономист и психолог) решили научить обезьян пользоваться деньгами. И у них получилось.

Идею денег, как оказалось, могут усваивать существа с крохотным мозгом и потребностями, ограничивающимися едой, сном и сексом. Капуцины, на которых проводился эксперимент, – считаются зоологами одними из самых глупых приматов.

"На первый взгляд, и в правду может показаться, что им в жизни больше ничего и не нужно. Вы можете кормить их конфетами весь день и они буду уходить и приходить, уходить и приходить за ними постоянно. Может показаться, что капуцины – ходячие желудки", – говорят учёные.

Американские этологи провели эксперимент по введению «трудовых» отношений в стае капуцинов. Они придумали в вольере «работу» и «универсальный эквивалент» – деньги. Работа состояла в том, чтобы дергать рычаг с усилием в 8 килограммов. Значительное усилие для некрупных обезьян. Это для них настоящий малоприятный труд.

За каждый качок рычага обезьяна стала получать ветку винограда. Как только капуцины усвоили простое правило «работа = вознаграждение», им тут же ввели промежуточный агент – разноцветные пластмассовые кружочки. Вместо винограда они стали получать жетоны разного «номинала». За белый жетон можно было купить у людей одну ветку винограда, за синий – две, за красный – стакан газировки и так далее.

Вскоре обезьянье общество расслоилось. В нём возникли те же самые типы поведения, что и в человеческом сообществе. Появились трудоголики и лодыри, бандиты и накопители. Одна обезьяна умудрилась за 10 минут поднять рычаг 185 раз! Очень денег хотелось заработать. Кто-то предпочитал работе рэкет и отнимал у других.

Но главное, что отметили экспериментаторы, у обезьян проявились те черты характера, которые ранее не были заметны – жадность, жестокость и ярость в отстаивании своих денег, подозрительность друг к другу.

В продолжение изучения экономического поведения, обезьянам вручили другие «деньги» в виде серебряных дисков, с отверстием в середине. Через несколько недель капуцины усвоили, что за эти монетки можно получать пищу. Экспериментатор, который в молодости увлекался марксизмом, не стал проверять, правда ли труд превращает обезьяну в человека. Он просто раздал обезьянам эти монетки и научил использовать их для покупки фруктов. Перед этим выяснили, кто что любит, чтобы установить для каждой из обезьян свою шкалу предпочтений.

Сначала такса была единой – за кислое яблоко и кисть сладкого винограда просили одинаковое количество монет. Естественно, яблоки не пользовались успехом, а запасы винограда таяли. Но картина резко поменялась, когда цена на яблоки вдвое снизилась. После довольно долгого замешательства обезьяны решали практически полностью потратить свои монеты на яблоки. И только изредка позволяли себе полакомиться виноградом.

В один из дней, когда все подопытные животные в общей клетке уже знали, что одни предметы стоят дороже, а другие дешевле, одна из обезьян проникла в отсек, где хранилась коммунальная касса и присвоила все монетки себе, отбиваясь от людей, пытавшихся отобрать у нее металлическую добычу. ТАК ОБЕЗЬЯНЫ СОВЕРШИЛИ ПЕРВОЕ "ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА".

Прошло еще несколько дней и КАПУЦИНЫ ОТКРЫЛИ ДЛЯ СЕБЯ

ФЕНОМЕН ПРОСТИТУЦИИ. Молодой самец дал монетку самке. Ученые думали, влюбился и сделал подарок. А нет, «девочка» вступила за деньги с кавалером в половую связь, а затем пошла к окошку, за которым дежурили ученые, и купила у них несколько виноградин. Все остались довольны: и обезьяны, и учёные. Обезьяны освоили либерально-капиталистические отношения, а ученые защитили докторскую.

Социальное поведение

Клетка. В ней 5 обезьян. К потолку подвязана связка бананов. Под ними лестница. Проголодавшись, одна из обезьян подошла к лестнице с явными намерениями достать банан. Как только она дотронулась до лестницы, открывается кран и ВСЕХ обезьян обливают очень холодной водой.

Проходит немного времени, и другая обезьяна пытается полакомиться бананом. Та же ледяная вода. Третья обезьяна, одурев от голода, пытается достать банан, но остальные хватают ее, не желая холодного душа.

А теперь, уберите одну обезьяну из клетки и замените ее новой обезьяной. Она сразу же, заметив бананы, пытается их достать. К своему ужасу, она видит злые морды остальных обезьян, атакующих ее. После третьей попытки она поняла, что достать банан ей не удастся.

Теперь уберите из клетки еще одну из первоначальных пяти обезьян и запустите туда новенькую. Как только она попыталась достать банан, все обезьяны дружно атаковали ее, причем и та, которую заменили первой (да еще с энтузиазмом).

И так, постепенно заменяя всех обезьян, вы придете к ситуации, когда в клетке окажутся 5 обезьян, которых водой вообще не поливали, но которые не позволят никому достать банан.

О традициях

В пустой комнате 5 шимпанзе. В центре комнаты лестница, сверху лежит банан. Когда первая обезьяна замечает банан, она лезет за ним по лестнице, чтобы схватить и съесть. Но как только она приближается к фрукту, с потолка на нее обрушивается струя ледяной воды и сбивает вниз. Другие обезьяны тоже пытаются забраться на лестницу. Всех сбивает вниз струя холодной воды, и они отказываются от попыток взять банан.

Воду выключают, а одну вымокшую обезьяну заменяют новой, сухой. Не успевает она войти, старые пытаются не дать ей забраться на лестницу, чтобы ее тоже не окатило водой. Новая обезьяна не понимает, в чем дело. Она видит только группу собратьев, мешающих ей взять вкусный фрукт. Тогда она пытается прорваться силой и дерется с теми, кто не хочет ее пропускать. Но она одна, и четыре прежних обезьяны берут верх.

Другую промокшую обезьяну заменяют новой сухой. Как только она появляется, предшественник, подумавший, что именно так нужно встречать новичков, набрасывается на нее и колотит. Новичок даже не успевает заметить лестницу и банан, он уже вне игры.

Затем третью, четвертую и пятую вымокших обезьян заменяют по очереди сухими. Каждый раз, как только новички появляются, их колотят. Прием становится с каждым разом все более жестоким. Обезьяны все вместе бросаются на новичка, как будто стараясь улучшить ритуальный прием.

В финале на лестнице по прежнему лежит банан, но пять сухих обезьян оглушены постоянной дракой и даже не думают приблизиться к фрукту. Их единственной заботой является следить за дверью, откуда появится новая обезьяна, чтобы скорее напасть на нее.

Почему так происходит? Потому что у них тут уже ТАК ПРИНЯТО.

ЭКСПЕРИМЕНТЫ НА ЖИВОТНЫХ (ВИВИСЕКЦИЯ)

"Когда мы ставили опыты над обезьянами, вживили им электроды. Это вызвало негодование защитников животных. Но им нечего беспокоиться, когда опыт закончился, мы вынули электроды", - рассказал мне человек, который руководил пытками. Да, именно пытками и никак иначе это нельзя назвать. Для многих из тех обезьян, такие эксперименты закончились мучительной смертью. Таким же образом заканчивается жизнь многих миллионов животных, используемых в экспериментах для нужд фармацевтической индустрии, для псевдо-образовательных целей, тестирования косметики и создания нового оружия.

МЕДИЦИНА

Наибольшее число животных погибает в лабораториях фармацевтических корпораций. Основным оправданием для этих убийц, является разработка новых способов лечения одного единственного животного - человека. Однако история показывает, что монстры, работающие в фармацевтической индустрии, интересуются лишь карьерой и деньгами. Они не щадят жизни, они уничтожают их.

Приведем несколько фактов этого. В августе 2005 года в судебные инстанции США, Канады, Австралии, Израиля и стран ЕС против фармацевтической компании Merck было подано около 3800 исков. Причиной стало применение обезболивающего Vioxx, которое значительно увеличивало риск сердечно-сосудистых заболеваний и привело к смерти. В апреле 2005 года Ассоциация по контролю за продуктами питания и лекарствами (FDA) выступила с заявлением, что применение препарата Bextra может вызывать такое опасное заболевание, как синдром Стивенса-Джонсона. Корпорация Pfizer была не согласна с таким решением и настаивала на возвращении препарата на рынок. В марте 2004 года к массовым отравлениям привело применение белорусских препаратов Аскофен-Р и Цитрамон-Р производства завода "Белмедпрепараты". Препараты вызывали приступы гипогликемии, то есть резкого снижения уровня сахара в крови. Летом 2003 года официально признано опасным для психики человека применение противомалярийного препарата "Лариам" ("Мефлокин") за способность вызывать целый ряд психических заболеваний, таких как паранойя, шизофрения, склонность к совершению самоубийства, повышенная нервозность, галлюцинации, утрата памяти. В августе 2001 года препарат Baycol для снижения уровня холестерина в крови, был снят с продаж, поскольку предположительно стал причиной смерти более 100 пациентов. В связи с этим к весне 2003 года компании Bayer было предъявлено 4800 судебных исков.

Если обратиться к более ранним событиям, то стоит вспомнить жертв препарата талидомид в 1950-1960 гг. В результате его применения беременными женщинами в качестве успокоительного средства 10 тысяч детей были рождены с уродствами (отсутствием конечностей). В 1960-х гг. в Великобритании погибло 3500 больных астмой, использовавших изопреналиновые аэрозольные ингаляторы.

Все перечисленные препараты прошли тестирование на животных. Большинство из перечисленных корпораций являются клиентами Huntingdon Life Sciences , где каждый день в лабораториях убивают 500 животных. Результатом этого для человека стало не избавление от болезней, а прощание со здоровьем и жизнью. Причина в том, что животные и люди достаточно отличаются физиологически и биологически, что реакция на разные вещества и препараты разная. Таким образом, использование животных в медицине под благим предлогом сохранения жизней и здоровья, является абсолютно неоправданным.

ОБРАЗОВАНИЕ

У нас есть один старший научный сотрудник (я не хочу называть его фамилию), его так и называют - "Мясник", кличка такая. Вот он в свое время, например, проводил очень кровавые эксперименты на голубях, затем он стал работать на односуточных цыплятах, на пуховичках, также вскрывая у них черепную коробку и там манипулируя с мозгом. … Потом я был свидетелем других экспериментов, которые меня возмутили полностью. Первый эксперимент: он сажал в банки трехлитровые крыс и выставлял на 20-градусный мороз; доводил их почти до полного замораживания, затем - "реанимировал". Через некоторое время он опять их замораживал. В конце концов, лапки у них обмораживались, хвосты обмораживались. Операция на крысах делается следующим образом: берут дощечку, четыре столбика на ней, и растягивают крысу за лапки, привязывают очень жесткими веревками: она распята. Он закрепил крысу и оставил ее в таком положении на двое суток. Она была еще жива, лапы у нее, конечно, стали черные, началась гангрена…" - Анатолий Лукьянов, преподаватель биологического факультета МГУ, кандидат биологических наук.

Такие убийцы как этот "мясник" оправдывают свое насилие образовательными целями. Но как можно научиться защищать природу и спасать жизни, причиняя боль и страдания живым существам?

Использование животных в образовании не преследует каких-то открытий или разработок тех же лекарств. В образовании животных используют только для того, чтобы узнать то, что давно известно. Будущий врач или биолог приходит в лабораторию и производит отвратительные манипуляции с частями тел животных, когда они находятся в сознании и судорожно бьются от боли. Кем станет этот студент? Неужели он станет после этого лечить людей и животных? Будет ли он защищать природу? Вполне возможно, что этого не произойдет и вероятность того, что равнодушие, полученное в результате пыток, заморозит его сердце. Значительная часть студентов выступает против использования животных, но им грозят исключением. Под давлением они часто вынуждены принять все так, как есть, т.е. стать равнодушными к насилию и убийствам.

Есть множество разработок для образования, заменяющих животных в опытах. Тогда по какой причине до сих пор существует эта порочная практика? Вероятно из-за устаревших представлений о том, что только будем жестокого убийства можно получить знания. Также эта идея существует благодаря настоящим фашистам, подобных вышеназванному "мяснику", который ради личной похоти прекращает жизнь животных оказавшихся в его власти.

Использование животных заменили альтернативами во многих странах. В некоторых случаях студентам дали возможность выбирать: опыты на животных или альтернативные методы. В России пока что такого выбора нет.

БЫТОВАЯ ХИМИЯ

Иногда читая сообщение на этикетке шампуня или мыла можно встретить надпись "Не тестировано на животных". Но не везде можно найти такую надпись, т.к. множество продукции проходит тестирование на животных.

Есть возможность использовать ту продукцию, которая не содержит страдания и смерть в своей упаковке. Сделайте же это!

Каждый год более 50 миллионов позвоночных животных используются для научных экспериментов . Сотни тысяч человек погибли и пострадали в ходе жестоких опытов нацистских врачей и нерадивых учёных. О границах, через которые не может переступить наука и человеческое любопытство, писала ещё Мэри Шелли, создавая образ рукотворного монстра, детища гениального учёного Франкенштейна.

И, хотя история научной этики началась многие тысячелетия назад, мы до сих пор ищем ответы на вопрос - имеем ли мы право распоряжаться жизнью и здоровьем живых существ во имя познания?

Как было раньше?

В античности наука была совсем не похожа на науку сегодняшнюю. Вообще теоретики даже предпочитают не называть это настоящей наукой. Античные мыслители наблюдали за природой и делали теоретические выводы, руководствуясь законами логики. Эксперимент как метод познания был непопулярен, светлым умам той эпохи казалось более важным выведение общих принципов из частных явлений и открытие единого начального закона. Однако, несмотря на такой характер познания, уже тогда видные учёные проводили единичные опыты на животных и людях.

Греческие врачи Александрийского периода (около III века до н. э.) Герофил и Эрасистрат были теми, кто не гнушался вскрытием трупов, чтобы изучить внутреннее строение организма. Пальму первенства в этом деле отдают Герофилу. Возможно, этого не случилось бы, если бы не разрешение египетского царя Птолемея Филадельфа на анатомирование трупов.

Уже позже, в первом столетии до н. э., римский медик греческого происхождения Гален продолжил изучать анатомию человека и обратился к практике вскрытия животных. Он проводил диссекцию (вскрытие трупов животных) обезьян и даже слонов.

римский медик

Какое бы животное ты не хотел разъять, тебя ошеломит искусность, равно как и мудрость его Творца, и чем меньше оно, тем большим будет изумление, подобно тому, какое вызывают тончайшие резные изделия мастеров.

В таком контексте даже вивисекция не воспринималась как нарушение этических норм - учёные познавали высший замысел. На основе своих экспериментов Гален описал систему кровообращения у людей и животных. Вплоть до XIX века студенты-медики изучали его труды.

В Средние века подход к познанию несколько изменился, но во многом опирался на предыдущий античный опыт. В области естественнонаучного знания многие средневековые врачи руководствовались сочинениями Аристотеля, с особенным почтением относились, конечно, к Гиппократу.

Взамен созерцательного теоретического познания всё большее значение приобретает практический эксперимент. При этом большим давлением на науку обладает религия, что не могло не отразиться на изучении человеческого тела. Хотя исследователи расходятся во мнениях относительно запрета католической церкви на вскрытие трупов, известно, что среди верующих бродили суеверия и заблуждения, будто к человеческому телу нельзя прикасаться для вмешательств, его нужно сохранить таким, какое оно есть для последующей жизни после воскрешения.

Вскрытия трупов для установления причин смерти всё равно проводились, а вот врачам и учёным образовательную аутопсию не так-то легко было организовать. Особенно интересующимся могли вынести и приговор. Например, в XIV веке в Болонье судили четырёх учеников одного анатома, которые вырыли на кладбище труп и принесли его в дом, чтобы учитель мог показать на нём строение человека. Возможно, именно такие истории сподвигли правительство на то, чтобы отдавать медикам для учебных вскрытий тела осуждённых преступников несколько раз в год.

Несмотря на отчуждённое отношение религиозно настроенных умов к экспериментам с телом, анатомия в Европе постепенно возрождалась. Во времена позднего Ренессанса, в начале XVI века, видной фигурой в этой области стал Андреас Везалий. Он считается основоположником научной анатомии. С детства маленький Андреас проявлял специфический интерес к изучению живых тварей, бегающих вокруг, и препарировал на досуге крыс, собак и прочих зверей, которых мог поймать. Читая труды Галена, бывшего на тот момент единственным авторитетом в описании человеческого тела, Везалий исправил более 200 ошибок, допущенных римским автором. В 1543 году на основе своих лекций Андреас издал книгу «О строении человеческого тела».

Лекции были зрелищными и провокационными: на них Везалий иллюстрировал свои слова об анатомии человека реальным вскрытием трупов. Современники травили Везалия, правда не за публичную аутопсию, а за посягательства на учение Галена. Со стороны правительства в те времена наблюдалась своеобразная оттепель: вскрытий людей в учебных целях в университетах становилось всё больше, а препарировать животных и вовсе никто не мешал.

Первые споры об этичности экспериментов над животными

В начале XVII века английский медик Уильям Гарвей открыл большой круг кровообращения, препарируя животных. Тогда же французский учёный Рене Декарт исследовал роль сердца и функции пищеварения, используя тот же метод. В XVII веке итальянский врач Луиджи Гальвани обнаружил, что если дотронуться до лежащей рядом с электрической машиной лягушки скальпелем, то мышцы животного сократятся. Это было свидетельством так называемого «животного электричества».

Уже в то время в высших интеллектуальных кругах начались споры об этичности научных экспериментов с животными. Некоторые придерживались точки зрения, что благо человека не оправдывается мучениями животных. Другие выдвигали более приземлённые аргументы о том, что боль, которую испытывает животное, может повлиять на результаты эксперимента.

В 1822 году Британский парламент принял первый закон о предотвращении жестокого и неправильного обращения с крупным рогатым скотом. Документ включал в себя список из коров, волов, овец и другой скот, но среди них почему-то не было быков. Спустя почти 50 лет, в 1976 году парламент Соединенного Королевства подписал акт, регулирующий научные опыты над животными. Эксперименты, которые причиняют боль животным, могли проводиться только в случае, если их результаты абсолютно необходимы для спасения человеческой жизни.

XIX век стал самым кровожадным периодом в истории естествознания. Знаменитый Луи Пастер открыл принцип вакцинации, изучая болезнь холеры у домашней птицы. Он обнаружил, что если ввести цыпленку «ослабленные» бактерии, то при дальнейшем их взаимодействии заражения не произойдёт. Чтобы найти причину бешенства у животных и сделать от него лекарство, Пастер проводил опыты над собаками, заражал кроликов бешенством, препарировал их мозг. Хорошо, что в итоге это привело его к успеху.

В 1903-1910 годах в Великобритании прогремело «Дело о коричневой собаке» - первая большая открытая общественная дискуссия о вивисекции. Скандал развернули студенты, ставшие свидетелями учебного вскрытия живой собаки одним из британских физиологов. Студенты устроили массовые выступления, сопровождавшиеся беспорядками. В 1906 году пострадавшей собаке был поставлен памятник.

Россия

В России стойкую ассоциацию с опытами на собаках вызывает академик-физиолог Иван Петрович Павлов. Это истинно культовая фигура для отечественной науки, первый российский нобелевский лауреат, рассказавший миру многое о высшей нервной деятельности и регуляции внутренних систем организма. В своих исследовательских целях академик использовал немалое количество собак. По воспоминаниям современников, Павлов своих подопытных очень любил и всегда старался облегчить их участь, должным образом обустраивая «Башни молчания» - специальные здания со звукоизоляцией, где проходили эксперименты с животными.

Иван Павлов

физиолог и первый русский нобелевский лауреат

Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжёлое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрёк, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям.

В 1977 году Министерство здравоохранения СССР выпустило приказ №755 «О мерах по дальнейшему совершенствованию организационных форм работы с использованием экспериментальных животных». Он регламентирует обязательное использование анестезии при проведении манипуляций, которые могут вызвать у животного боль или «иного рода мучительное состояние». С 1977 года ничего лучше в нашей стране не придумали, этот приказ до сих пор регулирует эксперименты над животными.

Можем ли мы обойтись без опытов на живых существах?

Каким бы странным это ни казалось, но строгих законодательных актов, регулирующих научные опыты в отношении людей, не было до середины XX века, пока не случилась Вторая мировая война и зверские эксперименты нацистских врачей в концентрационных лагерях. В 1947 году, сразу после судебного процесса над медиками Третьего рейха, появился Нюрнбергский кодекс. Это международный документ по этике, содержащий принципы научного эксперимента, которые соблюдаются учёными и поныне. Он обязывает брать согласие пациентов на проведение эксперимента, не позволяет проводить на людях испытания, не проверенные ранее на животных, требует исключить риск смерти или получения увечий в ходе опыта.

Принятая чуть позже, в 1964 году, Хельсинкская декларация дополнительно постулирует требование о том, чтобы все научные эксперименты приносили обществу только благо и ничего кроме блага.

Сейчас ни в одном государстве нет закона, который запрещал бы проводить опыты на животных в научных целях. Целесообразность их проведения не оспаривается, и основное правило, которое действует в области регулирования экспериментов - они необходимы, если под вопросом стоит человеческая жизнь. Однако не является ли такая позиция бесчеловечной?

Над этим и многими другими смежными вопросами размышляет биоэтика - учение о нравственной стороне человека в биологии. С точки зрения этого подхода, было бы просто прекрасно, если бы мы, люди, смогли обойтись без экспериментов, причиняющих живым организмам страдания. Но, если мы не можем отказаться от них, то нам следует выработать такую систему правил, которая минимизировала бы жестокость по отношению к подопытным. Отвечая вышеуказанной цели, в биоэтике есть три главных правила, или концепция «трёх R» (эту концепцию предложили Уильям Рассел и Рекс Бёрч в совместной книге «Принципы гуманного обращения с животными»):

Replacement , или перенос. Это приоритет на использование в экспериментах различных частей организма, моделей клеточных структур, компьютерных моделей вместо целого живого существа.

Reduction , или минимизация количества используемых в эксперименте животных.

Refinement , или улучшение условий эксперимента. На его результаты может повлиять любой элемент окружающей подопытного среды - размер клеток, состав корма, даже особенности подстилки. Поэтому за всем этим нужно тщательно следить.

Ревизорами в этой области являются специальные биоэтические комитеты или комиссии. Они могут наведаться к учёным в лаборатории с неожиданной проверкой и посмотреть, в каких условиях там содержатся животные. Без их одобрения невозможна даже публикация статей о экспериментах. Существуют международные акты, описывающие необходимые процедуры.

Несмотря на то, что в целом регулирование в этом вопросе движется в сторону максимальной гуманизации, все еще остаются убежденные противники опытов на животных. Они выдвигают массу аргументов за свою позицию. Среди них есть такие:

Эксперименты с животными внесли незначительный вклад в науку и улучшение качества жизни человека. Гораздо большее сделало улучшение санитарных условий и гигиена. Это спорное утверждение. Мы имеем множество документов, фиксирующих то, что большое количество фундаментальных знаний об анатомии и физиологии было получено при проведении экспериментов над живыми организмами.

Попытки выяснить механизмы человеческих заболеваний на животных глупы, потому что результаты никогда не будут достоверны из-за межвидовых различий, влияющих на них. Этот аргумент имеет под собой здравое основание. Гораздо эффективнее было бы использовать самого человека или компьютерные модели. К людям мы относимся слишком трепетно, а в использовании компьютерных моделей есть одно «но»: обработка данных заняла бы слишком долгое время и потребовала бы недостижимых вычислительных мощностей.

Исследования на животных на самом деле вредят человечеству. Как утверждается, препараты, в ходе доклинических испытаний продемонстрировавшие хорошие результаты на животных, в итоге оказывают иное действие на человека. В некоторых случаях это правда, но только представьте, если бы таких тестирований на животных и вовсе не проводилось, сколько людей погибло бы при выходе на уровень клинических испытаний (на человеке)? Плохой довод для противников антропоцентризма, но гуманистам понравится.

Животные так же способны осознавать боль, как человек. Наука уже давно отошла от идеи, будто животные не способны осознавать боль на таком же уровне, что и человек, и потому их должно быть менее жалко. На самом деле психика животных сложна по устройству, мозг также реагирует на болевые воздействия, и мы никогда не сможем узнать субъективные ощущения каждого конкретного зверька. Поэтому данный аргумент хорош, и биоэтика учитывает его, предлагая минимизацию болевых ощущений у животных при проведении экспериментов и безболезненную эвтаназию.

Человеку стоит уменьшить свою значимость. Мы возвращаемся к антропоцентризму. И это поистине большой философский вопрос: чем Homo Sapiens лучше остальных видов, и почему мы имеем право на то, чтобы распоряжаться жизнью их представителей? Видовой шовинизм, которому подвержены едва ли не 100% всех хомо сапиенсов, даже имеет свое название - специецизм . Согласно этой концепции каждый вид должен иметь равные права, и поскольку самым главным угнетателем тут является человек, то ему следует сбить с себя спесь и перестать дискриминировать другие виды. Наука критикует идеологов специецизма за то, что они «забывают» о естественной склонности каждого отдельного вида, каждой отдельной особи, и даже, вероятно, каждого отдельного гена, заботиться в первую очередь о благополучии себя самого. Об этом напрямую говорит эволюционная биология. Тут может возникнуть резонный вопрос: все ли естественные склонности хороши в контексте существования познающего и осознающего разума? Ведь точно так же для человека, например, естественна агрессия, однако, существуя в социуме, мы научились её контролировать.

Вопросов уйма, и верного ответа на них, конечно, не найти. Наука на своём пути прошла через множество неоднозначных и зачастую неприятных этапов. Но она всегда следовала лишь одной цели - познать мир как можно лучше. Этика - её правая рука, подсказывающая, как «правильнее» искать истину.

Скорее всего, разрешить моральную дилемму с опытами на живых существах сможет технологический прогресс. Уже сейчас учёные изучают органогенез и развитие различных заболеваний на искусственно выращенных органах. Совершенствование данной технологии расширит возможности для экспериментов и тестирований.

Помимо «осязаемых» моделей в науке существует перспектива использования компьютерных моделей и симуляций. Правильные расчёты, увеличение вычислительных мощностей, а главное, больший доступ к необходимому оборудованию для учёных приблизят нас к избавлению от традиционных экспериментальных методов и уменьшит число жертв науки.

Объясняет, почему стремление сократить число животных, используемых в экспериментах и научных исследованиях, вызывает горячие споры и сопряжено с рядом трудностей.

Опыты над животными – возможно, один из самых спорных вопросов современной науки. Ученые экспериментируют над братьями нашими меньшими в различных целях, среди которых – фундаментальные исследования функционирования организмов, разработка потенциальных методик лечения человеческих болезней, а также проверка на безопасность и качество лекарств, устройств и других объектов. Сторонники испытаний на животных указывают на огромный прогресс в медицине, который стал возможен благодаря подобным экспериментам. Противники считают их жестокими и бессмысленными, поскольку результаты наблюдений за животными далеко не всегда применимы к человеку.

В 1959 году Уильям Расселл и Рекс Берч, выступающие за более гуманный подход к использованию животных в научных исследованиях, разработали правило "трех О": ограничить использование животных; оптимизировать эксперименты, чтобы свести к минимуму страдания животных; отказаться от тех испытаний, которые можно заменить альтернативными методиками. За прошедшие пять десятилетий правило "трех О" стало общепринятым, и хотя достоверность опубликованной статистики по количеству задействованных в экспериментах животных разнится, представление о тенденции она дает. В настоящее время примерно 29 млн животных в год подвергаются экспериментам в США и странах Евросоюза (из них 80% - крысы и мыши). Это меньше половины того, что было в середине 1970-х. Спад заметен, однако в последние 10 лет он приостановился.

"В конце 1980-х людям казалось, что опытам над животными приходит конец", - рассказывает Ларри Карбон, старший ветеринарный врач Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Закончив в 1987 году ветеринарную школу, Карбон устроился ветеринаром в Корнелльский университет, штат Нью-Йорк. В то время число животных, используемых в экспериментах и испытаниях, неуклонно сокращалось: на территории кампуса университета строили новый многоэтажный биотехнологический блок, где лишь три помещения были предназначены для разведения и размещения животных.

Однако затем началась разработка инструментов, при помощи которых можно было избирательно модифицировать отдельные гены мышей. Эта методика оказалась такой эффективной и популярной, что тенденция к сворачиванию опытов на животных сошла на нет.

Впрочем, в последнее время появилось много инновационных разработок, которые, возможно, помогут далее сократить число экспериментов над животными. Совершенствование методов построения изображения, позволяющих взглянуть внутрь тела животного, позволяет ученым получать в результате каждого эксперимента больше информации, чем раньше, причем лучшего качества. К примеру, раньше исследователям приходилось умерщвлять множество мышей на разных стадиях развития опухоли, теперь же можно наблюдать за развитием болезни без хирургического вмешательства на примере одного животного при помощи флуоресцирующего красителя. Развиваются и методы томографии мозга, так что некоторых опытов, сейчас проводящихся на обезьянах, наверняка можно будет избежать благодаря наблюдению за человеческим мозгом. "Думаю, в ближайшие 10-20 лет люди-добровольцы все больше и больше будут заменять в экспериментах обезьян", - говорит Карбон.

Правообладатель иллюстрации Thinkstock Image caption Некоторые утверждают, что "неживые" модели никогда не смогут полностью заменить лабораторных мышей

Кроме того, появление надежных альтернативных методов становится все более вероятным благодаря прогрессу в исследованиях in vitro (в пробирке). Так, ученые научились перепрограммировать клетки человеческой кожи, возвращая им первоначальное состояние, аналогичное стволовым клеткам. Эти "индуцированные полипотентные клетки" можно превратить в любую специализированную клетку в организме – например, в клетку печени или почки. Образцы клеток можно взять у человека с определенным заболеванием, получив таким образом активную модель данного заболевания, свойственную конкретному пациенту. А встроенные в чип лаборатории (и, в будущем, выращенные в лабораторных условиях органы) могут стать высокотехнологичным подспорьем для определения механизма заболевания или тестирования потенциальных лекарств.

Поиск альтернатив

Как показывает статистика, в одних сферах человеческой деятельности использование животных в экспериментах сокращается быстрее, чем в других. Существует мнение, что развитие технологий рано или поздно позволит отказаться от подобных опытов. Оппоненты этой точки зрения утверждают, что "неживые" модели никогда не смогут полностью заменить лабораторных мышей и прочую живность по достоверности результатов.

Думая об опытах на животных, человек обычно представляет себе ряды клеток с грызунами в лаборатории фармацевтической компании. По данным стран Евросоюза, в фармацевтическом секторе используется в два с лишним раза меньше животных, чем в исследовательских лабораториях, при этом использование животных в разработке лекарственных препаратов существенно сократилось в период с 2005 по 2008 годы – более поздней статистики пока нет. Тому есть две причины, говорит Томас Хартунг, возглавляющий Центр альтернатив испытаниям на животных при Университете Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд (США). Во-первых, лекарства все чаще разрабатываются таким образом, чтобы взаимодействовать с конкретными молекулярными механизмами – а их проще выявить в чашке для культивирования микроорганизмов, чем в живых животных. Во-вторых, проводить эксперименты в 1536-луночных чашках для культивирования существенно дешевле, чем на животных, поэтому у компаний есть мотивация использовать альтернативные методы, если они доступны.

В США и Евросоюзе эффективность и безопасность препарата должны быть проверены на животных, а уже затем начинается тестирование на людях, хотя директива Евросоюза от 2010 года призывает к использованию альтернативных методик, если это возможно. Ян Оттесен, вице-президент по зоотехнии в лабораторных условиях датской компании Novo Nordisk, производителя инсулина и других лекарств от диабета и гемофилии, говорит, что его компания находится в активном поиске методов тестирования, способных заменить опыты на животных, не ставя под угрозу безопасность пациентов. 15 лет назад руководство Novo Nordisk решило заменить эксперименты над животными культивированием клеток при предпродажном контроле качества каждой партии медикаментов. Компании пришлось предоставить властям доказательства того, что альтернативное тестирование работает не хуже. Завершился переход на новый метод лишь в 2011 году.

Как отмечает Оттесен, для некоторых видов экспериментов эквивалентных вариантов, не предполагающих использование животных, просто нет. Например, при поиске новых лекарств от боли в суставах, связанной с артритом, необходима модель, имитирующая человеческое состояние. По его словам, важно провести эксперимент таким образом, чтобы избежать ненужной боли. Что касается проверки медикаментов на безопасность и токсичность, Ян Оттесен не видит, как в ближайшем будущем можно избежать использования животных - но "необходимо внедрить все возможные альтернативы".

Под давлением

Иначе обстоят дела с проверкой на безопасность других веществ, помимо лекарств для людей и животных – парфюмерно-косметических товаров, бытовой химии и промышленных химикатов. Томас Хартунг считает, что использующиеся сейчас методики тестирования устарели и недостаточно точны. В частности, тест на токсичность с участием грызунов позволяет определить лишь в 43% случаев, насколько токсична проверяемая субстанция для человека. С другой стороны, десятки тысяч подобных товаров вообще не проходили проверку на токсичность.

Правообладатель иллюстрации Thinkstock Image caption Важно не только сократить количество используемых животных, но и убедиться в том, что они используются максимально гуманно

Закрывать образовавшуюся брешь исключительно с помощью экспериментов на животных было бы слишком дорого и непрактично. В Европе поиском альтернатив занимается организация под названием REACH, задача которой – пересмотр правил по химической безопасности, в США – национальные институты здравоохранения, взявшиеся за модернизацию в области токсикологии.

По мнению Хартунга, при наличии достаточных инвестиций и при должном уровне координации можно полностью отказаться от опытов над животными в данной сфере. Он возглавляет проект под названием "Токсом человека" (по аналогии с геномом человека), который призван определить, как вещества нарушают выработку гормонов и ставят под угрозу наше здоровье, а также разработать продвинутые методики лабораторной проверки на токсичность без участия животных. Хартунг признает, что проект движется медленно: "У нас нет человеческого материала для сравнения, и нет даже высококачественного животного материала". Из-за этого участникам проекта сложно оценить качество тестирования.

Тем временем почти четыре из десяти животных, участвующих в исследованиях, используются в фундаментальных, а не прикладных биологических исследованиях – и это соотношение только увеличивается. Ветеринар Сара Волфенсон возглавляет британское агентство Seventeen Eighty Nine, которое консультирует исследователей по условиям содержания животных. По ее словам, сложившаяся ситуация частично связана с тем, что многие фундаментальные исследования проводятся в академических кругах, где интерес к альтернативным методикам тестирования слабее, чем в коммерческом секторе, поскольку нет такой нацеленности на результат и на окупаемость.

Волфенсон называет и другие факторы: "Если профессор в университете всю свою карьеру разрабатывал экспериментальные методики на мозге обезьян, а теперь молодые исследователи говорят ему, что на самом деле это не нужно, все можно сделать на компьютере, – его авторитет оказывается подорван".

Кроме того, добавляет ветеринар, важно не только сократить количество используемых животных, но и "убедиться в том, что они используются максимально гуманно, чтобы получить наилучшие возможные результаты и не допустить избыточного использования".

В целом движение за то, чтобы ограничить опыты над животными – по финансовым, научным или моральным соображениям – набирает силу. Эксперты отмечают, что использование животных во многих областях биологических исследований сокращается, даже несмотря на генетические разработки на мышах, из-за которых общие показатели не уменьшаются. "Думаю, это временно, - говорит Эндрю Роуан, президент и руководитель международного общества защиты животных Humane Society International. - Вероятно, тенденция к снижению вернется, когда мы усовершенствуем имеющиеся технологии". Как скоро это произойдет – сказать трудно.

Неопубликованная статья для журнала "Animal Stamp"

С проблемой опытов на животных я столкнулась впервые в 16 лет, когда пошла на подготовительные курсы биофака МГУ. Оказалось, что для того, чтобы получить образование ботаника, мне придётся принимать участие в экспериментах на животных. Это было абсолютно несовместимо с моими жизненными принципами, которые на тот момент уже окончательно сформировались, и незадолго до этого я приняла для себя решение стать вегетарианкой по этическим соображениям, а затем и отказаться от мехов.

С идеей поступления в МГУ я, завсегдатай всех школьных олимпиад по биологии, вынуждена была расстаться. Однако, получить любимое образование мне все-таки удалось, для чего пришлось досконально изучать учебные планы различных вузов. Единственная этическая проблема, с которой я столкнулась на 4 курсе института - коллекция насекомых по энтомологии. Однако мне удалось перехитрить кафедру и предложить взамен двойную коллекцию редких болезней растений по фитопатологии.

В годы обучения в институте ко мне в руки однажды попала статья в какой-то газете, из которой я впервые узнала, как на животных проверяют безопасность косметики. Я до сих пор сохранила этот текст… «При испытании косметики, чистящих средств и новых соединений, разрабатываемых промышленностью, животные дышат парами вещества, концентрация которых так велика, что большая часть животных умирает от отравления. Промышленный тест Драйза для косметических средств проводится следующим образом. Кроликам наносят испытываемое вещество на глаз, фиксируют голову специальным воротником и ожидают в течение 21 дня. Животное не может потереть лапой глаз, который разъедает нанесенный препарат. Часто тест заканчивается тем, что роговица мутнеет и гибнет глаз. Другой известный промышленный тест для определения токсичности «ЛД-50» (летальная доза - 50) состоит в том, что группе животных вводится возрастающая доза испытуемого вещества и задача экспериментатора – определить дозу, которая за установленное время убивает 50% животных. Обычно вещество вводится в организм животного с помощью трубки, вставленной через пищевод в желудок».

Эта информация повергла меня в шок, и на следующий день я приняла решение не пользоваться косметикой. Пришлось распрощаться и с помадой, и с разноцветной тушью для ресниц, которая была так популярна в студенческих кругах. Тогда, в начале 90-х альтернатив не было никаких (первая этичная косметика с изображением перечеркнутого кролика в кружке в России появилась позже) и подруга в качестве утешения привезла мне из Узбекистана натуральную растительную косметику – сурьму.

Тема экспериментов на животных, или «вивисекции» (от двух латинских слов: «vivus» - живой и «sectio» - рассекание, буквально "резать по живому") не переставала выходить у меня из головы, и в этот же период я прочитала книгу Андре Жида, которая ещё больше утвердила меня в жестокости и бессмысленности такого подхода. В книге рассказывалось о семье вивисектора, который изучал воздействие на крыс всевозможных факторов, в том числе и голода. Жена вивисектора, жалея крыс, подкармливала их втайне от мужа, а он, не догадываясь об этом, продолжал каждый день их взвешивать и делать свои бессмысленные научные выводы…

Больше всего меня интересовали психотипы личностей, выбирающих себе поприще экспериментаторов над животными. Я силилась и не могла понять, что заставляет только что закончившего школу человека, стоящего перед выбором целого мира профессий - пеки хлеб, сажай сады, строй дома, изучай историю, проводи раскопки, пиши сценарии и т.д. - становиться чьим-то мучителем и посвящать свою жизнь пыткам над абсолютно беззащитными существами. Я ещё могу понять мотивацию стрелявших в затылок, которых система принуждала быть палачами из страха самим не оказаться жертвой. Но что движет теми, кто по собственной воле наблюдает за перегревами животных в печах, вызывает у них травмы черепа, компрессию тканей и ожоги? Фанатичный исследовательский интерес? Забота о благополучии людей?

Жизнь предоставила мне огромное поле для изучения этого вопроса, когда я устроилась работать физиологом растений в научно-исследовательский институт. Я работала с культурами растительных клеток, а недалеко от моей лаборатории находился медико-биологический корпус с виварием. Однажды в виварии по халатности сотрудников произошла авария, в результате которой пар из лопнувшей трубы всю ночь наполнял помещение, а запертые в клетках подопытные животные не могли освободиться и оказались сваренными заживо. От этой новости у меня потемнело в глазах. Ещё больший шок я испытала, когда услышала обсуждение аварии самими сотрудниками вивария. Они весело шутили на эту тему, предлагая руководству института в качестве компенсации задолженности по зарплате раздать сотрудникам института бульон из сваренных животных… Тот же шутливый тон я услышала и в другой раз, когда посетовала на разъеденные серной кислотой манжеты халата, а пришедшая в гости к моим коллегам сотрудница вивария решила меня ободрить: «Это у вас-то грязная работа?! То ли дело наши халаты, забрызганные кровью!»

Моё постоянное общение в этой среде позволило мне сделать следующие выводы, подтверждение которым я позже нашла в книге Джульетт Геллатли «Безмолвный ковчег». Экспериментаторы на животных делятся на два типа. Первый – фанатики от науки, движимые исследовательским интересом. Они машинально проводят болезненные манипуляции на животных, не замечая их страданий. Второй и более многочисленный тип – это те, кто совершенно осознанно причиняет животных боль, найдя возможность в рамках закона реализовать свои патологические наклонности.

Моя попытка спасти однажды рождённых на территории НИИ щенков, которых лаборатория токсикологии присмотрела для своих опытов, показала мне всю несостоятельность локального подхода в решении этой проблемы, которая имеет достаточно глубокие корни. На место спасённых и с трудом пристроенных мной щенков лаборатория тут же нашла других. Я поняла, что бороться с гигантской индустрией смерти нужно на более глубинном уровне…

В 1994 году мой целенаправленный поиск единомышленников, не приемлющих убийства животных ради мяса, мехов, опытов и развлечений (охоты, рыбалки, корриды, боёв и т.д.) завершился успехом. Жизнь свела меня с основоположником российского движения за права животных Павловой Татьяной Николаевной (1931-2007), которая как раз и оказалась автором статьи, из-за которой я отказалась в своё время от косметики.

Павлова открыла для меня мир совершенно других людей. Стратегические и творческие способности Татьяны Николаевны в сочетании с двумя её образованиями - лингвистическим и биологическим - позволили ей достичь небывалых высот! В те годы она организовывала биоэтические комитеты врачей в различных НИИ, добивалась принятия первых правовых документов в защиту подопытных животных, проводила социальные опросы врачей об их отношении к опытам, сотрудничала с российскими и зарубежными учёными, разрабатывающими гуманные альтернативы опытам на животных, переводила массу литературы о проблеме вивисекции.

В книгах Павловой я нашла самый глубокий анализ проблемы опытов на животных. Я осознала масштаб этой гигантской сферы, уносящей ежегодно жизнь 150 млн. животных, которых используют в 4 основных областях: проверка безопасности лекарств (65%), фундаментальные научные исследования (включая медицинские, военные, космические) – (26%), косметика и бытовая химия (8%), учебный процесс (1%). Из общения с учёными-«альтернативщиками» я узнала о том, что сегодня эксперименты на животных подвергаются резкой критике уже не с позиции этики, как это было в 19 веке, когда вивисекцию яростно осуждали Бернард Шоу, Виктор Гюго, Чарльз Дарвин, Иеремия Бентам, Эрнест Сетон-Томпсон, Марк Твен, Роберт Бернс, Джон Голсуорси, Лев Толстой и Альберт Швейцер, а со стороны науки, поскольку остро встал вопрос о неправомерности переноса полученных данных с одного биологического вида (животных) на другой (человека).

Однажды Павлова предложила мне поехать на встречу со студентами, отказавшимися от участия в опытах на животных. Мысль о том, что я сейчас увижусь со своими единомышленниками, заставила меня трепетать от счастья! На этой встрече я познакомилась с Еленой Маруевой – моей коллегой на протяжении всех последующих 14 лет жизни. Лена, мечтавшая стать ветврачом для того, чтобы помогать животным, была шокирована жестокостью опытов во время обучения. Тогда редко кто из студентов решался открыто выступить против опытов, поэтому энтузиазм Лены покорил Ника Джукса, руководителя InterNICHE (Международная сеть организаций за гуманное образование), приехавшего в Россию налаживать контакты. Ник предложил Лене стажировку за рубежом для ознакомления с альтернативами опытам на животных в учебном процессе.

После того, как Лена получила диплом Эдинбургского университета, мы образовали Центр защиты прав животных «Вита», одно из направлений деятельности которого – внедрение альтернатив опытам на животных в учебном процессе и науке.

Наш с Еленой тандем оказался на редкость гармоничным и плодотворным. Энтузиазм и творческие замыслы не иссякали! Единомышленников прибавлялось. Со временем сложился костяк из энтузиастов, прошедших испытание временем. Осуществляя плотное сотрудничество с ИнтерНИЧ, Британским Союзом за отмену вивисекции (BUAV), Европейской коалицией против болезненных экспериментов на животных (ECEAE) и Всемирным обществом защиты животных (WSPA) мы взялись за реализацию масштабных академических проектов по замене подопытных животных гуманными альтернативами. Дорогу прогрессу!

Прежде всего, мы сосредоточили внимание на учебном процессе, поскольку именно эта сфера связана с формированием менталитета будущих медиков, ветеринаров и биологов, т.е. тех специалистов, которые в дальнейшем разойдутся работать по всем остальным сферам использования животных

Детально изучив программу российских вузов, мы пришли к выводу, что часть опытов вообще не нуждается в замене ввиду их примитивности, крайне низкой педагогической ценности и неблагоприятному воздействию на психику студентов. Это, прежде всего, опыты по курсу патологической физиологии, когда российским студентам наглядно демонстрировали гибель животных при пропускании электрического тока, перегреве, охлаждении и т.д.

Вот ещё пример классического студенческого опыта. Лягушке на лапу кладут кусочек бумаги, смоченный в слабом растворе серной кислоты. Через некоторое время кислота начинает жечь кожу, и лягушка отдёргивает лапку. А теперь представьте, что будет, если на лапку положить бумажку, пропитанную раствором кислоты очень сильной концентрации? Конечно, она задёргает лапой намного быстрее, чем в первый раз! Этот опыт настолько примитивен, что любой школьник предугадает его результат.

К сожалению, в сфере гуманизации образования Россия сильно отстаёт от Европы, где на сегодняшний день учёными разработано несколько тысяч альтернатив к экспериментам на животных в учебном процессе. Альтернативы – это трехмерные 3-D модели и манекены, динамические симуляторы, муляжи, компьютерные программы, видеофильмы, культуры тканей и клеток, трупы животных, умерших естественной смертью. Огромную, ни с чем не сопоставимую роль играет клиническая практика: сначала студенты наблюдают, как опытные врачи лечат больных животных, потом ассистируют во время операций и прочих процедур, затем начинают сами оперировать под контролем специалистов. При многих университетах мира функционируют ветклиники, заменившие виварии. То есть вместо того, чтобы убивать здоровых животных, студенты помогают лечить больных, которым действительно нужна ветеринарная помощь.

Совместно с ИнтерНИЧ мы открыли в России «библиотеку альтернатив», из которой студенты и преподаватели могли брать на временное пользование различные альтернативы, заменяющие опыты на животных – компьютерные программы, муляжи, манекены, видеофильмы и т.д.. Вторым важным шагом ИнтерНИЧ и «Виты» в альтернативном образовании стало создание русскоязычных виртуальных программ по физиологии и фармакологии - Physiology Simulators и ExPharm. Компьютерные программы позволяют провести виртуальное рассечение животных при изучении анатомии или смоделировать эксперименты в виртуальной лаборатории. Например, программа по фармакологии Экс-фарм даёт студентам возможность изучить воздействие на животных различных групп химических веществ. На экране – виртуальная мышь (кролик, морская свинка и др.) и секундомер, с помощью которого студенты могут по фазам наблюдать состояние животного в зависимости от введения различных доз препарата.

Самый наглядный вид альтернатив студенческим опытам, которые мы внедрили в учебный процесс – модели, манекены, тренажёры. Многообразие существующих хирургических тренажеров включает в себя: модели кожи, внутренних органов и конечностей. Эти модели предоставляют студентам возможность овладеть такими основными навыками, как координация глаза и руки, использование инструментов и техника наложения швов. Более сложные манекены используются для овладения навыками внутривенных инъекций, интубации и катетеризации животных, а также торакоцентеза и реанимации животных. Так, например, муляж желудка собаки, заполненный глицерином, даёт возможность попрактиковаться в разрезании и сшивании ткани желудка. Муляж кожи позволяет научиться делать подкожные и внутримышечные инъекции. Пластиковый муляж крысы «Кокен-рэт» учит студентов правильно делать инъекции в хвостовую вену, проводить интубацию. Поливинилхлоридный муляж крысы «PVC-rat” позволяет отработать микрохирургические навыки, например, сшивание почечных вен и артерий.

Самыми популярными у российских студентов оказались муляжи собаки Джерри и кошки Флаффи. Эти муляжи создавались для тренировки оказания первой медицинской помощи животным и отработки множества различных терапевтических процедур. На Джерри можно отработать такие навыки, как искусственное дыхание, массаж сердца, накладывание шин и повязок, прощупывание пульса, взятие крови, внутривенные инъекции, торакоцентез, интубация трахеи. Но главное преимущество Джерри – это симулятор сердечных и дыхательных шумов. Преподаватели Санкт-Петербургской государственной академии ветеринарной медицины, изучая возможности Джерри, пришли в восторг: «Услышать сразу 14 видов патологического дыхания – это просто чудо! В реальной практике навык различать десятки типов дыхания больных животных ветврач обретает только после многих лет постоянной практики». Ещё одно уникальное изобретение австрийских хирургов, которое нам удалось сегодня внедрить в учебный процесс - хирургический тренажёр «П.О.П.-трэйнер» (P.O.P trainer- Pulsating Organ Perfusion), созданный для отработки эндоскопических навыков (бескровная хирургия, проведение операций, управляемых с помощью монитора компьютера). Тренажёр представляет собой замкнутую систему, снабжённую специальным насосом, в которую помещают орган или систему органов от этично полученного трупа животного (погибшие в результате несчастного случая и др.). Артерии органа, предварительно катетеризированные, соединяют с трубкой внутри тренажёра. Насос качает окрашенную в красный цвет жидкость внутрь органа. Тренажёр накрывают специальной тканью, имитирующей брюшную стенку, через разрезы в которой вводятся эндоскопические инструменты.

В 2004 году в помощь студентам медико-биологических и ветеринарных факультетов России мы выпустили сборник "Нужны ли опыты на животных в учебном процессе?" В брошюре собраны истории студентов разных стран, получивших образование без участия в опытах, а также доклады преподавателей и специалистов, внедряющих альтернативные методы.

Первое в России ток-шоу о нравственной проблеме студенческих опытов, организованное 1 каналом совместно с «Витой», прошло в сентябре 2004 года. В ток-шоу приняли участие российские «звёзды», организации по защите животных, юристы.

Несколько лет постоянных переговоров с вузами, передач в СМИ, рассылки альтернатив для апробации и т.д. нам понадобилось на то, чтобы первые вузы России отказались от опытов на животных и убедились в преимуществах предложенных им альтернатив. На сегодняшний день10 российских вузов перешли на гуманное образование, и 14 вузов апробируют альтернативные модели.

Первый исторический договор о прекращении проведения опытов на животных был подписан 24 октября 2005 года на кафедре фармакологии Санкт-Петербурской Государственной академии ветеринарной медицины, где совместно с ИнтерНИЧ и Международной Ассоциацией против болезненных экспериментов на животных (IAAPEA) мы оборудовали компьютерный класс на 20 мест и внедрили компьютерные программы. Вторым российским вузом, отказавшимся от опытов, стала Великолукская Сельхозакадемия, в которой виварий был преобразован в ветклинику.

Для того, чтобы стимулировать переход вузов на гуманные методы обучения, в 2007 году мы учредили специальный приз – бронзовая скульптура «Лягушка» - благотворительная работа известного российского скульптора Александра Цигаля. Приз был учреждён 5 организациями: Центром защиты прав животных «Вита», Международным сообществом за гуманное образование ИнтерНИЧ, Ассоциацией практикующих ветврачей России, Международной Ассоциацией против болезненных экспериментов на животных IAAPEA (консультативный орган при ООН) и Комитетом по этике взаимоотношений человека и животных при РАН (Российской академии наук).

Титула «Самый гуманный вуз России» удостоились 2 первых вуза, внедрившие альтернативы - Санкт-Петербургская Государственная академия ветеринарной медицины и Великолукская сельхозакадемия. Торжественное награждение вузовс участием российских «звёзд» состоялось в московском Доме Скульптора в День защиты прав животных 10 декабря 2007 года.

В 2008 году «Вита» перевела две книги известного доктора медицины Роберта Шарпа «Наука проходит испытание» и«Жестокий обман» . Эти издания совершили переворот в сознании многих людей, разрушив их традиционные представления о том, что всеми достижениями в медицине мы обязаны опытам на животных. Шарп провёл огромную исследовательскую работу по изучению истории медицинских открытий, представив миру достоверные доказательства неэффективности экспериментов на животных.

В настоящее время «Вита» выпустила фильм «Подопытная парадигма» на основе книг Шарпа и к началу учебного года готовит фильм об успехе альтернативного образования с участием вузов России, Украины и Беларуси. Ирина Новожилова, президент Центра защиты прав животных "Вита", 2009