Захарьина-юрьева (захарьина-кошкина) анастасия романовна. Захарьина-юрьева анастасия романовна

Личная жизнь Ивана 4 очень противоречивый вопрос российской истории, поскольку личная жизнь с точки зрения жён и детей у этого правителя Руси является неоднозначной и до сих пор вызывает вопросы у историков. В сегодняшней статье поговорим про жен Ивана Грозного, про их особенности и влияние на царя. Иван Грозный был женат 7 раз, но церковь признавала только первые 3 брака. Это связано не с тем, что последующие браки были на женщинах отлученных от церкви, а с тем, что церковь в те времена выступала за сохранение семейных ценностей и допускала только 3 брака. Если у человека было 3 брака, и он оставался вдовцом, то четвертый брак ему не разрешался и такой человек должен был до конца своей жизни быть один.

Таблица: жены Ивана Грозного

	Жена	Годы в браке	Дети
1		Февраль 1547 - Август 1560	Анна, Мария, Дмитрий, Иван, Евдокия, Фёдор.
2		Август 1561 - Сентябрь 1569	Василий
3		Октябрь - Ноябрь 1571	нет
4		1572	нет
5		Ноябрь 1573	нет
6		1575	нет
7		1575	нет
8		Сентябрь 1580 - 1584	Дмитрий

В отношении 2-х жён из 8-ми историки высказывают сомнения, что это были официальные жены. Речь идет об Анне Васильчиковой и Василисе Мелентьевой, которых, скорее, можно назвать не жёнами, а любовницами. Дело в том, что эти женщины появлялись в жизни Ивана Грозного без венчания (даже без тайных церемоний) и даже без пышного свадебного пира. Они просто появлялись из ниоткуда, и очень скоро там же и пропали.

Важная особенность – все жены Ивана Грозного выбирались на «смотринах». Устраивался «конкурс красоты», в котором часто принимали участие тысячи девушек, из которых царь выбирал себе одну.

Анастасия Захарьина-Юрьева

В 16 лет Иван Грозный женился в первый раз. Ранние браки были обычным делом той эпохи, поскольку считалось, что человек становится совершеннолетним не по достижении определённого возраста, а только по факту женитьбы. Считалось, что человек без семьи неполноценной. Именно поэтому через 2 недели после венчание на царство, Иван Грозный женился. Для царя устроили смотрины, в которых приняло участие, если верить летописям, 1500 девушек. На местах определялись самые красивые девушки, которые затем отправлялись в Москву, где царь выбирал одну из них. Его выбор пал на Анастасию Романовна Захарьину-Юрьеву. Анастасия была единственной супругой Ивана 4, которая благотворно на него влияла, и с которой царь испытывал действительно семейное счастье. Остальные жёны Ивана Васильевича 4 имели гораздо меньшее влияние на правителя, и часто пробуждали в нём его худшие стороны. Чтобы подчеркнуть значимость Анастасии вы в формировании личности Ивана Грозного достаточно привести цитаты нескольких известных историков.

Иван Васильевич наслаждался истинным счастьем семейной жизни с Анастасией. Он нежно любил свою супругу и почитал ее многочисленные добродетели.

Н.М. Карамзин

Также важным является и мнение западного историка на этот счёт.

Анастасия была мудрой царицей, с огромным количеством добродетелей и благочестием. Ее уважал не только супруг, но и все придворные. Несмотря на то, что Иван IV был молодым и вспыльчивым, Анастасия управляла им с удивительной легкостью, кротостью и умом.

Джером Горсей

У Ивана Грозного и Анастасии Захарьиной-Юрьевой было 6 детей:

1. Анна (родилась 10 августа 1549 года) - умерла в младенчестве.
2. Мария (родилась 17 марта 1551 года) - умерла в младенчестве.
3. Дмитрий (родился в октябре 1552 года) -Умер 4 июня 1553 года. Официально считается, что он утонул на берегу Северского озера, но большинство историков сходятся во мнении, что это было убийство. Тяжело представить, что на глазах у родителей и няньки ребенок скатился в воду и просто утонул.
4. Иван (родился 28 марта 1554 года) - погиб осенью 1581 года. Это тот самый сын, в убийстве которого Иван Грозный обвиняется до сих пор.
5. Евдокия (родилась 26 февраля 1556 года) - умерла на третьем году жизни.
6. Фёдор (родился 11 мая 1557 года) - родился хилым и слабоумным. Умер 7 января 1598 года.

В 1559 году Анастасия серьезно заболела. Официальная версия заключается в том, что организм царицы истощился, поскольку она рожала слишком часто (в среднем одни роды в два года). Эту версию, конечно, можно принять, но важно помнить, что в 16ом веке родить за 13 лет брака 6 детей это абсолютно нормальное явление. Тогда были большие семьи, и в очень многих семьях рожали по 10, даже 15 детей. В том числе рожали и крестьянские женщины, но никто из них не умирал от ослабления организма из-за родов. А у Анастасии условия жизни были намного лучше чем у крестьян. Поэтому официальную версию можно принять, но использовать его в качестве однозначной и бесспорной, нельзя.

Главный факт заключается в том, что именно в момент начала болезни Анастасии у неё происходит серьезный разлад с мужем. Фактически с этого времени Анастасия и Иван Грозный живут собственной жизнью и практически не пересекаются.

7 августа 1560 года Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева умерла. Иван Васильевич созвал всех искусных медиков, чтобы установить причину смерти царицы. Медики этого сделать не смогли. Большинство историков сходится во мнении, что это было отравление.

Мария Черкасская

Второй женой Ивана Васильевича Грозного стала Мария Черкасская. Свадьба состоялась 21 августа 1561 года. Это была дочь Черкесского (кабардинского) князя Темрюка и княжна Кученей. Для свадьбы с московским царем она приняла православие и получила имя Мария Темрюковна Черкасская. Но это был, если можно так выразиться, второй вариант. Изначально Иван Грозный планировал жениться на Анне Ягеллонки, сестре польского короля. Этот союз был возможен, но польский король потребовал за свою сестру Новгород, Псков, Смоленск и Северскую землю. Но такие условия российское царство не пошло, и тогда начали искать новую жену для царя “среди своих”.

Неизвестно кто сообщил Ивану Грозному о том, что у черкасского князя есть очень красивая дочь, но уже в июне 1561 года князь Черкасский со своей дочерью приехал в Москву. Это была очень красивая, молодая и стройная девушка. Летописи пишут, что едва ли не после первой встречи Ивана Васильевича и Марии было принято решение о свадьбе. Но до этого 20 июля 1561 года княжна Кученей приняла православие. В православии ей дали имя в честь Марии Магдалины, праздник который отмечался в ближайшее к этому время.

Мария была полной противоположность Анастасии, первой жены Ивана Грозного. Мария была представителем кавказских народов. Это была женщина горячая, которая любила приключения. Она не отличалась мудростью, а главной ее задачей в роли жены царя было возвышение черкасских князей на русской земле.

От этого брака у Ивана Грозного были дети: Василий (март 1563 - май 1563) - ребёнок прожил меньше 2 месяцев. Очередная смерть сына стала страшным ударом для Ивана Грозного, который охладел к своей жене и больше интереса к ней не проявлял.

Мария Черкасская загадочно и скоропостижно умерла 1 сентября 1569 года. Причина смерти также неизвестна, но молодая и здоровая девушка в раз стала беспомощной и бессильной, после чего скоропостижно скончалась. Скорее всего, ее отравили.

Марфа Собакина

Свадьба между Иваном Грозным и в Марфой Собакиной состоялась 28 октября 1571 года в Александровской слободе. Многие находят в этом подвох, поскольку свадьба проходила не в Москве, но этому есть вполне рациональное объяснение. Дело в том, что 24 мая 1571 года Москва горела, и подготовить ее для царской свадьбы было невозможно. Этот брак продлился всего 2 недель. Уже 14 ноября 1571 года Марфа Собакина умирает. Опять мы видим одну и ту же картину – молодая и здоровая девушка в одночасье становится больной и умирает.

Перед свадьбой Иван Грозный провел традиционную смотрины невест, где вместе с врачом подбирал для себя идеальную пару. Его выбор пал на Марфу Собакину. После этого девушку осмотрел личный доктор царя, голландец Элизеус Бомелиус. Невеста была здорова. Перед венчанием у неё были некоторые проблемы со здоровьем, но царь и доктор посчитали их незначительными и было принято решение играть свадьбу.

Сам Иван Грозный моментально заявил во всеуслышание, что Марфу отравили. Если ранее после смерти Марии Черкасской репрессий не последовало, то теперь очень быстро начались казнь. В числе казненных был и брат второй жены Ивана Грозного - Михаил Черкасский.

А. А. Бушков.

Анна Колтовская

Через несколько месяцев после смерти Марфы, Иван Грозный вновь решил жениться. Но этот раз выбор пал на Анну Колтовскую. Но была проблема - церковь разрешила только три брака, а этот брак до царя должен был стать четвертым. Теоретически проблема решалась просто, поскольку третий брак царя можно было признать недействительным, ведь физического подтверждения брака не было. Конечно, собор не стал искать факты подтверждения брака, или признания его недействительным, но 29 апреля 1572 года церковь всё же дает добро на четвертую свадьбу царя.

На царя была наложена епитимья со стороны церкви. В первый год ему было запрещено посещать церковь во все дни, кроме Пасхи. Во второй год ему разрешалось присутствовать в церкви, но только вместе с грешниками, которые должны были всю службу стоять на коленях. Только на третий год он мог находиться в церкви наравне со всеми. Но у этого наказания была оговорка - если царь пойдет войной на недругов и адептов другой веры в соседних государствах, то церковь может отменить свою и епитамью.

Официальной даты свадьбы между Иваном Грозным и Анной Колтовской нет. Известно только распространённая формулировка, что эта свадьба случилась после 29 апреля 1572 года, когда церковь позволила царю совершить 4-ый брак. Анна, по мнению большинства историков, сочетала в себе красоту Марии Черкасской и добродетели Анастасия Захарьиной-Юрьевой. Именно при этой жене Иван Грозный в 1572 году отменяет опричнину. Сразу после свадьбы Анна действительно стала вторым человеком в государстве, поскольку Иван Грозный всё свое время уделял жене. Всего за несколько месяцев Анна стала очень популярной среди народа, но ей страшно ненавидели бояре. В результате князь Воротынский устроил интригу, достойную Шекспира, и в результате которой четвертый брак Ивана Грозного распался. Интрига заключалась в следующем. У князя Воротынского был племянник Борис Ромодановский. Это был юноша 19-ти лет, внешне походивший на девушку. Дядя уговорил племянника одеть женское платье и проникнуть в покои Анны Колтовской под видом боярышни Ирины. Князь Воротынский объяснил это своему племяннику, что тем самым он сможет познакомиться с царицей и повысить свое влияние при дворе. На самом деле идея была в другом - “Ирину” в царских покоях должен был застать Иван Грозный. Так и произошло. В результате царь заподозрил жену в супружеской неверности, а Борис Ромодановский был убит царем ударом посоха по голове.

Сначала Анну отвезли Воскресенский монастырь в селе Горицы (нынешняя Вологодская область), а примерно через год по приказу царя неё постригли в монахини под именем Дарья. После этого ее произвели в схимонахини. Эти монахи одетые во всё черное, с изображением черепов на груди и на головном уборе. Они отказываются ото всех радостей жизни и проводят время в полном одиночестве до последнего своего дня. После этого сестра Дарья (Анна) была переведена в подземную келью, где жила в полном одиночестве.

Мария Долгорукая

После расправы над своей четвёртой женой, Иван Грозный задумался о новом браке. На этот раз он выбор 17-летнюю девушку Марию Долгорукую. Иван Грозный понимал, что церковь не позволит ему венчаться в пятый раз, поэтому решил провести тайную церемонию. Вот, что об этом пишет один из историков.

По канонам русской православной церкви ни один христианин не имеет права венчаться более 3-х раз. На этот раз дряхлому старику приглянулась 17-летняя девушка, княжна Мария. Иван Грозный понимал, что никакой собор не позволит ему венчаться в пятый раз, поэтому договорился с протопопом Никитой, который раньше служил опричником, что тот обвенчает в Спасо-преображенском монастыре, где тот был настоятелем, царя и его новую супругу.

Б.Н. Флоря, биограф царя Ивана Васильевича

Все жены Ивана Грозного были разными, но пятый брак оказался хуже всех предыдущих. Пир по поводу этой свадьбы в Москве состоялся в ноябре 1573 года. На следующие утро после свадьбы Иван Грозный вышел из своих покоев очень смурной и приказал седлать лошадей. Царь с царицей собрались в Александровскую слободу на пруд. О дальнейших событиях ни в одной летописи нет более-менее серьезного повествования. Известно только, что Мария Долгорукая в этом пруду утонула. Вот, что по этому поводу пишет один из биографов Ивана Васильевича 4.

На следующий день после свадьбы молодую женщину привязывают к телеге, подстегнули лошадей, и те унесли ее к пруду, где она утонула. Церковь, которая была буквально парализована от ужаса происходящих событий, была не в силах ни осудить убийство, ни запретить царю проводить бесконечные браки.

Анри Труайя, биограф Ивана Грозного

Эта история является туманной и запутанной, в которой нет ни одного факта. Именно поэтому часть историков говорит о том, что никакой Марии Долгорукой вовсе не существовало. Сейчас это установить уже невозможно, но официальная история говорит о том, что Мария была 5-ой женой Ивана Грозного. Конечно, этот брак был формальный, заключённый на тайной церемонии, продлившись всего одну ночь, но это был брак.

Анна Васильчикова

Иван Грозный продолжал вести разгульный образ жизни, создав во дворце Александровской Слободы настоящий гарем. Очень быстро этот гарем ему надоел, и царь начал искать чего-то другого. По одной из легенд Иван Васильевич приехал в гости к своему любимцу Петру Васильчикову, где познакомился с его дочерью Анной, которой на тот момент было 17 лет, и которая отличалась красотой. Царь потребовал, чтобы Анна на следующий день прибыла к нему во дворец, но получил отказ от ее отца. Тогда Иван Грозный заявил, что готов жениться на девушке.

Нет никаких фактов указывающих на то, что брак между Иваном Грозным и Анной Васильчиковой был официальным. Нет никаких сведений о том, что они венчались, но доподлинно известно что девушку царицей никто не называл. Большинство историков сходятся во мнении, что это была “наложница”, а не жена. Если отсутствие венчания можно объяснить тем, что церковь этого брака допустить не могла, то факт отсутствия свадьбы-пира является показательна в этой истории. Правда на этот счет два разных мнения. Большинство историков говорят о том, что свадьбы также как и венчания не было, а другая часть историков говорит о том, что свадьба была, но была малочисленной, на которой присутствовало всего несколько человек.

Новая жена Ивана Грозного пользовалась покровительством боярина Василия Умного-Колычева, который во многом и способствовал формированию этого союза. После того как Колычев, в должности председателя правительства, допустил ряд ошибок, Иван Грозный отстранил его от себя, и это неминуемо сказалось и на Анне. В результате девушка против своей воли была сослана в монастырь. Ее постригли насильственно в монахини под именем Дарья и отправили в Суздальский Покровский монастырь, где она очень скоро скончалась. Причины смерти неизвестны. Но очередной раз мы видим, что молодая здоровая девушка всего через несколько лет после знакомство с царем умирает.

Все современные историки сходятся во мнении, что Анна Васильчикова скончалась в конце 1576 года, либо в начале 1577 года. Доказательством этого являются государственные вклады в разные монастыри о душе Анны со стороны Ивана Васильевича.

А.А. Юрганов, историк

Говоря о вкладах в монастыри нужно отметить следующий документ той эпохи. В этом документе указаны жены Ивана Грозного, а также величина вклада в монастырь по их душе:

• Анастасия Захарьина-Юрьева -1000 рублей
• Мария Черкасская - 1500 рублей
• Марфа Собакина - 700 рублей
• Анна Васильчикова - 850 рублей.

Василиса Мелентьева

Василиса Мелентьева в своих правах на титул жены Ивана Грозного имела точно такие же основания, как и Анна Васильчикова. Обеих женщин историки называют “женище”. Этим словом называли, как сейчас модно говорить, гражданских жен. Если же более полно описывать всю суть, которая скрывалась за термином, то это была не просто гражданская жена, а любовница. Именно в этой роли выступали Василиса Мелентьева и Анна Васильчикова.

Примерно в 1575 году вдова Василиса стала шестой женой царя, а вернее не женой, а “женищем”. Соблюдая репутацию монарха, Иван Васильевич получил молитвенное разрешение на сожительство с Василисой, которая покорила царя своей красотой.

Профессор Р.Г. Скрынников

После гибели малюты Скуратова, возле Ивана Грозного стал возвышаться другой человек - Мелентий. Именно его жену приметил Иван Грозный и приказал доставить к себе во дворец. Этот приказ царя был нарушен, а сам Мелентий и Василиса сослались на болезнь. К ним был отправлен царский доктор. Через некоторое время Мелентий умирает по загадочным причинам, а Василиса «переходят» к царю. Практически все историки отмечают, что шестой брак Ивана 4 был счастливым, но не долгим. Через несколько месяцев Иван Грозный проводил встречу со шведским послом, на котором обсуждались вопросы относительно взаимных претензий на побережье Балтийского моря. Последи совещания Иван Грозный поднялся и вышел. Он направился в женскую половину, в покои Василисы. Дверь к ней была закрыта, царь приказал дверь выбить и обыскать комнату. В комнате был найден некий молодой мужчина, личность которого до сих пор историками не установлена, и, скорее всего, установлена не будет никогда. Уличенная в измене, Василиса Мелентьева была насильственно отправлена в монастырь. В какой именно монастырь, и под каким именем, информации нет, поскольку разные историки выдвигают различные теории, но фактических доказательств того, что эта женщина была направлена в тот или иной монастырь, нет.

Мария Нагая

Перед тем как рассмотреть особенности данного брака, считаю важным привести цитату одного из историков.

В сентябре 1580 года царь ступил в 7 или 8 более или менее законный брак с Марией Нагой, дочерью боярина Фёдора Фёдоровича.

Казимир Валишевский, историк

Обращаю внимание на формулировку “более или менее законный брак”. При всей парадоксальности формулировка является очень точной и красноречивой. Историки до сих пор спорят о том сколько жен было у Ивана Грозного, сколько из них было с законными, сколько официальными, сколько неофициальный. Поэтому Казимир Валишевский высказывает достаточно точное определение, что всего у Ивана Грозного было 8 более или менее законных жен.

Большинство историков сходятся в том, что Мария Нагая была пристроена к царю ее дядей Афанасием Нагим. Свадьбу сыграли 6 сентября 1580 года. Для понимания сути этого брака нужно учитывать, что Мария была молодой девушкой, а Иван Грозный к этому времени был стариком. Поэтому всего через несколько месяцев они стали отдаляться друг от друга. Тем не менее, 10 октября 1582 года Мария родила Ивану Грозному сына, которого назвали Дмитрий. Как и большинство детей Ивана Васильевича, ребёнок рос болезненный и хилым. Тем не менее, это был наследник престола. Именно этот ребёнок восстановил отношения Ивана Грозного и Марии Нагой, поскольку уже старый и болезненный Иван Васильевич понимал, что эта женщина является матерью его ребенка и наследника российского престола. На самом деле всё случилось немного иначе. В 1584 году умирает Иван Грозный, а в 1591 году убивают царевича Дмитрия в Угличе, так называемое угличское дело. Сама Мария Нагая умерла в 1612 году.

Такими были жены Ивана Грозного, которых по официальной версии было 8, но по отношении к двум употребляется термин “женище”, то есть любовница, а по отношению к Марии Долгорукой, брак с которой существовал всего одну ночь, многие историки высказывают сомнение, что эта женщина действительно существовала.

Первая жена Ивана Грозного, Анастасия Романовна , происходила из рода Захарьиных-Юрьевых . Впоследствии они стали зваться Романовыми и положили начало новой царской династии. Точной даты рождения Анастасии не известно. По предположению историков, она могла появиться на свет 2 октября 1530 или 1532 года.

Смерть царицы, которую считали отравленной, тяжело отразилась на душевном состоянии Иоанна и была одним из обстоятельств, обостривших его борьбу с боярством.

Происхождение

Её отец, Роман Юрьевич Кошкин-Захарьев-Юрьев, был окольничим при Василии III, из-за своей ранней смерти особо ничем не отличившимся, а её дядя состоял при малолетнем Иване IV в качестве опекуна.

Мать Анастасии — Ульяна Федоровна. Её последним приютом стал Вознесенский монастырь Московского Кремля. При постриге, дата которого неизвестна, она взяла себе имя умершей дочери, которую пережила на 17 лет.

Благодаря браку Анастасии произошло возвышение рода Романовых, а в 1598 году, после пресечения московской линии Рюриковичей, близкое родство с последним царём Фёдором дало основания Романовым претендовать на престол. Избранный в 1613 году первый царь из дома Романовых Михаил Фёдорович - внучатый племянник Анастасии Романовны, внук её брата Никиты.

И.Г. Ведекинд. Портрет первого царя из рода Романовых — Михаила Федоровича

Знакомство и смотрины

Будущий царь с малых лет был дружен с братьями Анастасии, которую увидел только, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Девушка славилась не только привлекательной внешностью, но добродетелью и умом и приглянулась юному наследнику престола.

Иван был коронован в 1547 году в шестнадцатилетнем возрасте, и по традиции того времени должен был жениться. По обычаю, устроили смотр всех девушек, подходящих по возрасту. Невест свозили со всех уголков Московского царства.

Относительно выбора невесты Иоанн повторил тот же способ, который был употреблён при первой женитьбе его отца Василия III и который существовал ещё у византийских императоров. По городам разосланы грамоты к боярам и детям боярским с приказом представить своих детей или родственниц - девиц на смотр наместникам; последние из них выбирали лучших и отсылали в Москву, а здесь между ними уже сам царь выбирал себе невесту. Из толпы собранных красавиц Иван Васильевич выбрал Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву. — Сергей Нечаев. Иван Грозный. Жёны и наложницы «Синей Бороды»

Сохранился Чиновный свадебный список бракосочетания царя Ивана IV Васильевича. В него входит Опись шкатулы с драгоценностями царицы Анастасии Романовны :

«Шкатула писана красками желтою, а по ней полосы черны, по сторонам окована. А в той шкатуле 3 скриночки да на верху в похоронке чепи золотые плоские, кресты, зарукавье, 2 пера жемчюжные с каменьи и з жемчюги велики, серги розными образцы цветки с каменьи розными, поясы золотые и жемчюжные, жемчюги которые из дому, образцы золотые, чепи золотые и иное чего, не можно вспомнити, потому что списки тому там же в шкатуле. В той же шкотуле коруна с каменьи различными и з жемчюги. Волосник с окатным жемчюги и с резным каменьем…»

Семейная жизнь

Венчание состоялось в том же году, 13 февраля, и благотворно повлияло на эгоистичного и вспыльчивого Ивана. Мудрая не по годам, кроткая Анастасия Романовна умела направлять неуемную энергию супруга в правильное русло.

«Эта Царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что её почитали и любили все подчинённые. Великий князь был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом». — английский дипломат Джером Гарсей

Однако, заслужив любовь народа, царица обрела при дворе немало недоброжелателей, которым было не по душе ее влияние на императора. Хотя, она редко вмешивалась в дела Ивана IV, а показывала пример собственным смирением и скромностью. Многим боярам претило служение женщине, равной им по положению. Особенно роптал духовник государя, протопоп Сильвестр, тщетно пытавшийся посеять раздор между супругами. Случалось, что Иван выходил из себя и возвращался к прежней, разгульной жизни, но не надолго. Политика не интересовала царицу, она любила обустраивать быт и заниматься детьми.

>Мастерская Анастасии Романовны

Рачительная хозяйка обустроила на чердаке терема мастерскую, где работала и сама, наравне с другими рукодельницами. Из под ее рук вышло немало плащаниц, пелен, покровцев. Некоторые из них сохранились до наших дней:

Дети

Анастасия Романовна родила шестерых детей, но счастье материнства перемежалось с болью. Первая дочь Анна появилась в 1549 году и прожила около года. Вторая, Мария, родившаяся в 1551-ом, умерла на втором году. В восемь месяцев трагически погиб и долгожданный сын Дмитрий, рожденный в 1552 году. Евдокия радовала родителей с 1556 по 1558 гг. В живых остались лишь сыновья: Иван 1554 года рождения и Федор, увидавший свет в 1557-ом. В будущем именно Федору передаст Иван трон.

1. Анна (10 августа 1549 - 20 июля 1550)
2. Мария (17 марта 1551 - 8 декабря 1552)
3. Дмитрий (Старший) (11 октября 1552 - 4 июня 1553), наследник отца, младенец случайно погиб
4. Иван (28 марта 1554 - 19 ноября 1581)
5. Евдокия (26 февраля 1556 - июнь 1558)
6. Фёдор (11 мая 1557 - 7 января 1598), с 1584 царь.

Смерть и последствия

Всего 13 лет супружества было отведено Анастасии и Ивану. И без того слабое здоровье царицы было подорвано частыми родами и чахоткой, поразившей ее во время путешествия в Можайск на Николин день в 1559 году. Не сумев оправиться, двадцативосьмилетняя императрица преставилась 7 августа 1560 года в Коломенском, где жила с сыновьями после пожара в Москве.

Исследования современных историков показали, что смерть могла наступить по причине отравления — вместе со специалистами из Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения Москвы геохимики провели спектральный анализ сохранившейся тёмно-русой косы царицы. В значительной концентрации обнаружены ртуть, мышьяк, свинец.

К этой версии склонялся и Иван IV. Во время болезни царицы у царя случилось столкновение с кем-то из советников, которых он и так подозревал в нерасположении к Захарьиным и которые, сo своей стороны, считали Захарьиных главной причиной своего падения. Посему, вслед за похоронами Анастасии последовали преследования бояр и приближенных. Недаром, в послании государя к Курбскому были такие слова:

«…а и с женою меня вы про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было».

Князь Курбский в «Истории о великом князе Московском» писал, что в смерти жены, вызванной, по мнению Иоанна Грозного, «чародейством», царь обвинил своих бывших советников, священника Сильвестра и А. Ф. Адашева. Доказательств прямых не было, кроме показаний польки Магдалены, тайной католички, жившей в доме Адашева, которые были добыты под пыткой. На совместном заседании Боярской думы и освященного Собора во главе со святителем Макарием, митрополитом Московским, обвиняемые были осуждены.

Со смертью же царицы Анастасии царь стал гневлив и весьма блудлив: «умершей убо царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело» .

Иоанн Васильевич, прозванный Иваном Великим и вошедший в историю как Иван IV Грозный, сын великого князя Московского Василия III и Елены Васильевны Глинской, родился 25 августа 1530 года в подмосковном селе Коломенское.

Согласно бытовавшему тогда на Руси закону, великокняжеский престол переходил к старшему сыну, однако Ивану было всего три года, когда его отец очень серьезно заболел. Юрий, брат Ивана, был еще на два года младше, а посему ближайшими претендентами на трон стали младшие братья Василия, из которых в живых к тому времени оставались двое: Юрий, князь Дмитровский, родившийся в 1480 году, и Андрей, князь Старицкий и Волоколамский, родившийся в 1490 году.

Предвидя скорую смерть, Василий III сформировал для управления государством специальную боярскую комиссию, которая должна была беречь Ивана, пока он не достигнет совершеннолетия. В опекунский совет вошли князь Андрей Старицкий, князь Михаил Львович Глинский, воеводы братья Василий Васильевич и Иван Васильевич Шуйские, боярин Михаил Юрьевич Захарьин и еще несколько человек.

Великий князь Московский Василий III умер 3 декабря 1533 года, а уже через несколько недель бояре избавились от основного претендента на трон – Юрия, князя Дмитровского (он был арестован и умер в 1536 году в темнице, а его удел был присоединен к Московскому княжеству).

Опекунский совет управлял страной меньше года, после чего его власть начала ослабевать. В августе 1534 года произошел ряд перестановок в правящих кругах.

5 августа был арестован князь Михаил Львович Глинский, и он очень скоро умер в тюрьме. В этом же месяце был арестован и еще один член опекунского совета – Михаил Воронцов.

Анализируя события августа 1534 года, историк С.М. Соловьев делает вывод, что «все это было следствием общего негодования вельмож на Елену и ее любимца Оболенского».

Попытка князя Андрея Старицкого в 1537 году захватить власть окончилась неудачей. Елена Глинская, вдова Василия III, велела своему фавориту, князю Ивану Федоровичу Телепневу-Овчина-Оболенскому, схватить его. Князь Андрей бежал в Новгород, но был остановлен и вынужден сдаться. Потом его судили в Москве и бросили в тюрьму вместе со всей семьей. Там он и умер несколько месяцев спустя (11 декабря 1537 года).

А 4 апреля 1538 года скоропостижно умерла и сама Елена Васильевна Глинская, которой было всего тридцать лет.

Таким образом, будущий Иван Грозный, в три года лишившись отца, а в семь – матери, стал полным сиротой. Он неутешно горевал, а рядом, прямо во дворце, не скрываясь, веселились бояре…

– Слава богу! Прибрал, наконец, проклятую немку…

Конечно же, Елена Васильевна Глинская не была немкой. Она происходила из литовского княжеского рода, предположительно татарского происхождения, который не имел ничего общего с польским дворянским родом Глиньских, существующим и поныне. Впрочем, князь Михаил Львович Глинский, имя которого уже называлось, воспитывался при дворе немецкого императора и принял католичество. При вступлении на престол короля Сигизмунда I Старого он поднял против него восстание (как считается, стремясь создать независимую от польско-литовской короны державу на востоке Украины), а потом, потерпев поражение, бежал в Москву.

Но для русских бояр он так на всю жизнь и остался немцем, равно как немкой для них была и его племянница Елена Глинская. Удивительно, но у русских всегда было так: кто любит порядок и умеет работать – тот немец.

– Старорусских заветов не уважала, немецкие порядки завела. Аль не грех? – костерили покойную бояре.

– Грех, великий грех. И сама, срамница, с князем Иваном Овчина-Оболенским прелюбодейничала…

Юный Иван Васильевич подобные речи слышал и, гневно сжимая кулачки, шипел себе под нос:

– У-у-у, псы шелудивые… Погодите, войду в лета – всем головы поотрубаю…

Не прошло и недели после смерти Елены Васильевны Глинской, как бояре – князья Шуйские с советниками – избавились от Оболенского. Он и его сестра Аграфена были схвачены – он умер в заточении от недостатка в пище и тяжести оков, а она была сослана в Каргополь и пострижена в монахини.

Митрополит Московский и всея Руси Даниил, убежденный сторонник централизованного государства и активный сподвижник Елены Глинской, был немедленно отстранен от управления государством и отправлен в монастырь, где и умер в 1547 году.

Так называемые опекуны вели себя насмешливо и дерзко. Они нещадно разоряли государственную казну и дрались за место у трона. До малолетнего Ивана Васильевича никому не было дела. Всеми забытый и покинутый, он слонялся по дворцу и копил в себе ненависть ко всему, что его окружало.

* * *

В августе 1545 года, с наступлением пятнадцатилетия, Иван Васильевич стал считаться совершеннолетним. В XVI веке именно в этом возрасте дворянские дети поступали на военную службу, а дети знати получали низшие придворные должности. Иван Васильевич был, конечно, лицом особого рода и мог уже стать полноправным правителем обширной и могущественной державы, однако он оказался малоподготовленным к исполнению этой функции, а окружали его достаточно случайные люди.

Но вот прошло чуть больше года, и 13 декабря 1546 года шестнадцатилетний Иван Васильевич вдруг впервые высказал намерение жениться, но перед этим он заявил, что хочет венчаться на царство «по примеру прародителей».

Некоторые историки полагают, что инициатива принятия царского титула просто не могла исходить от шестнадцатилетнего юноши. Профессор Р.Г. Скрынников, например, пишет: «В действительности инициатива коронации принадлежала не Ивану, а тем людям, которые правили его именем».

Скорее всего, как считается, большую роль в этом сыграл митрополит Московский и всея Руси Макарий, который был возведен на митрополичий престол в 1542 году.

Древняя Византийская империя с ее правителями всегда была образцом для православных стран, однако она пала под ударами неверных. Москва в глазах православных должна была стать наследницей Царьграда – Константинополя. Для того же митрополита Макария торжество самодержавия олицетворяло торжество православной веры, вот он и постарался.

Выдающийся русский историк В.О. Ключевский придерживается иной точки зрения, отмечая рано сформировавшееся у Ивана Васильевича стремление к власти. По его мнению, «политические думы царя вырабатывались тайком от окружающих».

В любом случае, идея венчания на царство стала полной неожиданностью для бояр. По словам В.О. Ключевского, будучи еще почти ребенком, Иван Васильевич говорил с боярами «так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими соображениями», что они даже «расплакались от умиления, что царь так молод, а уже так много подумал, ни с кем не посоветовавшись, от всех утаившись».

* * *

Церемония венчания состоялась 16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля. После торжественного богослужения митрополит Макарий возложил на голову Ивана Васильевича шапку Мономаха – символ царского достоинства. Потом юный царь был помазан миром, а затем получил благословение митрополита.

Считалось, что шапка Мономаха была даром византийского императора Константина IX своему внуку, киевскому князю Владимиру Всеволодовичу Мономаху, что символизировало преемственность власти русских правителей от византийских императоров. На самом деле такое происхождение шапки-символа крайне сомнительно: император Константин умер в 1055 году, когда Владимиру было всего два года, и вероятность того, что он получит Киев, была весьма сомнительной.

Как бы то ни было, сам ли или по инициативе людей, которые правили его именем, но свое совершеннолетие Иван Васильевич ознаменовал тем, что принял титул царя Ивана IV.

Царский титул имел огромное значение. Он, в частности, позволил Ивану Васильевичу занять совершенно иную позицию в дипломатических отношениях с Западной Европой, ведь великокняжеский титул переводился просто как «принц» или даже «великой герцог», титул же «царь» в европейской иерархии стоял наравне с титулом «император».

Да и в глазах самого Ивана Васильевича перемена титула стала важной жизненной вехой. Вспоминая те дни, он писал, что сам взялся строить свое царство, и «по Божьей милости начало было благим». Увенчанный царским титулом, став Иваном IV, он явился перед своим народом в роли преемника римских кесарей и помазанника Божьего на земле.

* * *

После церемонии венчания на царство родня Ивана Васильевича добилась для себя больших привилегий. В частности, бабка царя Анна Якшич (в замужестве Глинская – супруга князя Василия Львовича Глинского и мать Елены Глинской) с детьми получила обширные земельные владения на правах удельного княжества. Князь Михаил был объявлен царским конюшим , а его брат князь Юрий стал боярином.

Таким образом, коронация Ивана Васильевича по сути не положила конец боярскому правлению. На самом деле произошла всего лишь смена боярских группировок у кормила власти. Однако она не стала окончательной, скорее это был калейдоскоп, в котором кратковременный период господства Глинских сменился господством Шуйских, а тех… Впрочем, обо всем – по порядку.

Н.М. Карамзин по этому поводу пишет: «Он [Иван Васильевич. – Н. С. ] любил показывать себя царем, но не в делах мудрого правления, а в наказаниях, в необузданности прихотей; играл, так сказать, милостями и опалами: умножая число любимцев, еще более умножал число отверженных; своевольствовал, чтобы доказывать свою независимость, и еще зависел от вельмож, ибо не трудился в устроении царства и не знал, что государь истинно независимый есть только государь добродетельный. Никогда Россия не управлялась хуже: Глинские, подобно Шуйским, делали, что хотели, именем юноши-государя; наслаждались почестями, богатством и равнодушно видели неверность частных властителей; требовали от них раболепства, а не справедливости».

С Глинскими было покончено в 1547 году. Сначала погиб Юрий Васильевич Глинский, сын Анны Якшич-Глинской, а потом и она сама пала жертвой «злоумышленного оговора» в поджоге Москвы.

Дело в том, что в июне 1547 года Москву опустошил страшный пожар. Тогда в пламени погибло около двух тысяч человек и почти все имущество москвичей. Враги Глинских поспешили воспользоваться этим бедствием для того, чтобы избавиться от них. Ивану Васильевичу донесли, что Москва сгорела не просто так, а по злому умыслу. Царь велел произвести расследование. Для этого Шуйские собрали в Кремль чернь и стали спрашивать: кто зажигал Москву?

– Княгиня Анна с детьми, – последовал ответ. – Она волхвовала, вынимала сердца человеческие да клала их в воду, да тою водою, разъезжая по городу, кропила – оттого Москва и выгорела.

Бред, конечно, полнейший. Но народ в своей массе глуп, и любая власть для черни, по сути, ненавистна. А когда народ глуп, им легко управлять, чем и воспользовались Шуйские, прекрасно понимавшие, что чернь любого готова забросать грязью, ей лишь подбрось для этого повод.

Находившийся при этом Юрий Глинский, видя, что назревает беда, немедленно спрятался в Успенском соборе. Однако разъяренная толпа бросилась вслед за ним, вытащила его из церкви и растерзала.

Писатель А.А. Бушков рассказывает: «После этого началась вакханалия – три дня разгула толпы, который никто из находившихся в Москве бояр и не думал прекращать. Разграбили дом убитого и жилища других Глинских, перебили всех холопов Глинских, какие подвернулись под руку. Сгоряча порешили и нескольких совершенно посторонних людей – “детей боярских из Северской земли”, которых кто-то назвал приближенными Глинского, а разъяренная толпа документов с пропиской проверять не стала».

Сама же Анна Глинская с другим сыном, Михаилом Васильевичем, была в то время во Ржеве. Совершенно обезумевшая чернь, не удовлетворенная убийством Юрия, на третий день явилась к царскому дворцу, требуя выдачи бабки царя и ее сына. Люди почему-то думали, что «виновники пожара» были спрятаны в покоях Ивана Васильевича. Но будущий Иван Грозный подобного обращения с собой никогда не любил. В ответ он приказал схватить зачинщиков и немедленно казнить их, а все остальные разбежались по домам. Как отмечает Э.С. Радзинский, «истинный внук Ивана Третьего, он уже понял свой народ: царство без грозы, что конь без узды».

Что, в конечном итоге, стало с Анной Глинской и ее вторым сыном, точно неизвестно. Они явно пережили восстание 1547 года, но вот потом следы их потерялись. По одной из версий, бабушка Ивана Грозного умерла примерно в 1553 году, приняв до этого постриг под именем сестры Анисьи.

Что касается Михаила Васильевича Глинского, то он бежал в Литву. Потом он вдруг оказался новгородским наместником и принялся разорять соседнюю Псковскую область, за что его поймали, отобрали все награбленное и отправили в отставку. Вскоре, примерно в 1559 году, его не стало.

* * *

После своего венчания на царство Иван Васильевич решил жениться.

А.А. Бушков по этому поводу рассуждает следующим образом: «Дело тут было не только в естественных стремлениях молодого человека. Испокон веков на Руси считалось, что подлинное совершеннолетие наступает не по достижении определенного возраста, а лишь после женитьбы (каковая может последовать даже раньше формального совершеннолетия по возрасту). Холостой человек считался вроде даже и не вполне полноценным».

Говорят, что будущий Иван Грозный узнал, что такое женщина, в тринадцатилетнем возрасте. Бояре, стремясь отвлечь наследника престола от более важных дел, наперебой устраивали ему «любовные контакты». Благодаря этому молодой человек менял любовниц чуть ли не каждый день. Всего за четыре года бояре подложили под него несколько сот девиц, которые, по большей части, были весьма искушенными в любовных чарах. Рано сформировавшийся мужчина ни от кого и ни от чего не отказывался, и в результате среди бояр сложилось об Иване Васильевиче мнение, что он любит веселых, бойких и очень страстных женщин.

Первой мыслью было искать невесту «в иных царствах», но, рассудив основательнее, эту мысль отбросили. Лишенный в младенчестве родителей и воспитанный в сиротстве, царь мог не сойтись нравом с иностранкой.

– Желаю найти невесту на Руси, – заявил шестнадцатилетний Иван Васильевич.

Митрополит Макарий с умилением ответил:

– Сам Бог внушил тебе намерение столь вожделенное для твоих подданных! Благословляю оное именем Отца Небесного.

После этого, в феврале 1547 года, был устроен полноценный смотр невест, на который свезли претенденток со всей Руси. Но сначала гонцы развезли по царству «сватьи грамоты», адресованные всему русскому дворянству. Сообщалось в них следующее: «Когда к вам эта наша грамота придет, и у которых будут из вас дочери девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город к нашим наместникам на смотр, а дочерей девок у себя ни под каким видом бы не таили. Кто же из вас дочь девку утаит и к наместникам нашим не повезет, тому от меня быть в великой опале и казни. Грамоту пересылайте меж собою сами, не задерживая ни часу».

Фактически относительно выбора невесты Иван Васильевич повторил тот же способ, который был употреблен при первой женитьбе его отца, Василия III, и который существовал еще у византийских императоров. Всего на просмотр было собрано примерно полторы тысячи «дочерей девок».

А.А. Бушков иронично называет это «первым в нашей истории всероссийским “конкурсом красоты”, проводимым в два этапа»: сначала наместники выискивали самых красивых на местах, а уж потом молодой царь лично вел просмотр «финалисток».

Надо думать, сами претендентки отнеслись к этому мероприятию с большим энтузиазмом – во всяком случае, те из них, чье сердце было свободно. В самом деле, наиболее удачливую из них ждал очень завидный «приз».

Из огромной толпы собранных красавиц Иван Васильевич выбрал Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву, и этим поразил всех. Боярышни со всего царства, кокетливо улыбаясь, всеми способами старались обратить на себя внимание царя, а он выбрал ту, скромность которой вызывала у всех лишь насмешки. По всей видимости, несмотря на всю уродливость условий, в которых протекало детство молодого человека, у него где-то в самом укромном уголке души еще слабо тлела искра – мечта о безмятежном и тихом счастье.

* * *

Итак, выбрана была Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева.

Принято считать, что род Захарьиных был не из самых знатных, хотя на самом деле это было не совсем так. Историки Л.Е. Морозова и Б.Н. Морозов по этому поводу пишут: «Захарьины жили в Китайгороде, служили при великокняжеском дворе и постоянно присутствовали на праздниках в кремлевских соборах».

Они же уточняют, что одной из причин избрания Анастасии «могла быть ее знатность и приближенность к великокняжескому двору».

У Н.М. Карамзина относительно рода Захарьиных читаем: «Род их происходил от Андрея Кобылы, выехавшего к нам из Пруссии в XIV веке. Но не знатность, а личные достоинства невесты оправдывали сей выбор, и современники, изображая свойства ее, приписывают ей все женские добродетели, для коих только находили они имя в языке русском: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединенные с умом основательным, не говоря о красоте, ибо она считалась уже необходимой принадлежностью счастливой царской невесты».

Отец Анастасии, Роман Юрьевич Захарьин-Кошкин-Юрьев, сын боярина Юрия Захарьевича Захарьина-Кошкина и боярыни Ирины Ивановны Тучковой, был окольничим при великом князе Московском Иване III, умершем в 1505 году. При дворе он появлялся нечасто, но лишь по той причине, что постоянно исполнял обязанности воеводы в каком-нибудь крупном городе.

Почему-то многие авторы пишут, что Роман Юрьевич был ничем не примечательным человеком. Однако окольничий на Руси – это второй (после боярина) чин Боярской думы – высшего совета, состоявшего из представителей феодальной аристократии. Обычно окольничие возглавляли приказы (так назывались органы центрального государственного управления) или полки. Так что «ничем не примечательный человек» – это явное преуменьшение.

Но вот дядя Анастасии, Михаил Юрьевич Захарьин, был, как бы сейчас сказали, гораздо круче. Он состоял советником при великом князе и, как отмечают Л.Е. Морозова и Б.Н. Морозов, был прозван «оком Василия III». Как мы уже говорили, тот даже включил его в опекунский совет при своем маленьком сыне Иване, так что будущий Иван Грозный был знаком с семьей будущей невесты с детства.

Отметим и такой немаловажный факт: Анастасия, ставшая первой и наиболее любимой женой Ивана Грозного, была дочерью Романа Юрьевича, и именно от этого имени возникла фамилия (точнее, прозвание) Романовы.

* * *

С происхождением этой царской фамилии хотелось бы разобраться поподробнее.

Первым достоверным предком рода Романовых считается Андрей Иванович Кобыла – боярин московского князя Ивана Калиты, правившего в 1325–1340 годах.

У Андрея Ивановича было пять сыновей: Семен Жеребец, Александр Ёлка, Василий Ивантей, Гавриил Гавша и Федор Кошка. Они явились родоначальниками многих русских дворянских фамилий. Например, Семен Жеребец стал основателем известного рода Коновницыных, Александр Ёлка – родоначальником Колычевых, Неплюевых и Боборыкиных, а от Федора Кошки пошли Романовы и Шереметевы.

Федор Андреевич Кошка умер в 1407 году, его сын Иван Федорович Кошкин – в 1427 году, а внук Захарий Иванович Кошкин – в 1461 году.

Дети Захария Ивановича Кошкина стали Захарьиными-Кошкиными. От Юрия Захарьевича, умершего в 1504 году, пошли Захарьины-Юрьевы, а от его брата Якова Захарьевича, умершего в 1510 году, – Захарьины-Яковлевы.

Юрий Захарьевич Захарьин-Кошкин, боярин с 1483 года, имел шестерых детей, одним из которых был Роман Юрьевич, отец Анастасии.

Сведения о жизни Романа Юрьевича очень скудны. Известно лишь, что он был дважды женат. От этих браков у него были дети Данила, Никита, Анна и Анастасия.

Анастасия была младшей из двух дочерей Романа Юрьевича от брака с княжной Ульяной Федоровной Литвиновой-Мосальской.

Из всех братьев Анастасии самым знаменитым стал Никита Романович, участник шведского похода 1551 года, воевода во время литовского похода 1559 года (он-то и станет потом основателем царской династии Романовых).

А.А. Бушков в свойственной ему манере пишет: «Царской избранницей оказалась Анастасия Юрьева-Захарьина, первая Романова. Впоследствии, когда династия Романовых, имевшая в обоснование своих “прав” лишь этот факт, утвердилась на русском престоле, была развернута могучая пропагандистская кампания с целью елико возможно большего превозношения романовских предков, якобы игравших немалую роль в истории России. Утверждалось даже, будто родители Анастасии и прочие ее родичи обладали уж такой любовью и авторитетом у русского народа, что это якобы и повлияло на царев выбор…

Сказки, конечно. На царский выбор могла повлиять в данном случае исключительно красота девушки, и ничто более: простите за вульгарность, но молодому человеку в постель ложиться хотелось отнюдь не с “высокой репутацией” Юрьевых-Захарьиных».

Роман Юрьевич Захарьин-Кошкин-Юрьев, отец Анастасии, умер 16 февраля 1543 года. Он был погребен в фамильном склепе Преображенского собора Новоспасского монастыря в Москве, что расположен за Таганкой, на Крутицком холме.

Современные исследования скелета отца Анастасии Романовны показали, что он имел рост 178–183 см и страдал болезнью Педжета (так называется патологический процесс в костной системе, вызванный нарушением обмена веществ).

* * *

После смерти отца Анастасия жила с матерью – княжной Ульяной Федоровной.

Будущая царица с младых лет славилась красотой. Будучи очень невысокого роста, она имела правильные черты лица, длинные густые темно-русые волосы и, предположительно, темные глаза.

В 1550 году царь пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему речь, по которой всего лучше судить о его отношении к любимцам: «Алексей, я взял тебя из нищих и из самых молодых людей. Я тебя пожелал, и не одного тебя, но и других таких же, чтобы вы утолили мою печаль. Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных, губящих своим насилием бедных и немощных. Не смотри и на ложные слезы бедных, клевещущих на богатых, но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь одного лишь суда Божия».

Во внутренних делах государства деятельность Адашева можно характеризовать словами князя Андрея Михайловича Курбского: «Был он общей вещи зело полезен».

Надо сказать, что после свадьбы царь приблизил к себе много новых людей. В 1547 году, например, боярство получили Иван Михайлович Захарьин-Юрьев, двоюродный брат Анастасии, Григорий Юрьевич Захарьин-Юрьев, ее дядя, а окольничими стали ее брат Данила Романович и Федор Григорьевич Адашев. Представители рода Адашевых никогда не входили в Думу, но для отца Алексея Адашева было сделано исключение.

Захарьины возглавили Большой и Тверской дворцы, а Федор Адашев – Угличский дворец, что было весьма высоким назначением.

* * *

Как бы ни был крут характер Ивана Васильевича, как бы часто ни менялось его настроение, по словам летописцев, «Анастасия наставляла и приводила его на всякия добродетели».

Царь с юности славился своей необузданностью, но все же иногда слушался Анастасию Романовну. Да фактически она была, наверное, единственной, кого он слушался.

Джером Горсей пишет о ней так: «Эта царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что ее почитали и любили все подчиненные».

При этом, как отмечает этот англичанин, Иван Васильевич «был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом».

По словам Н.М. Карамзина, с Анастасией Иван Васильевич «наслаждался полным счастием семейственным, основанным на любви к супруге нежной и добродетельной».

* * *

В первом браке у Ивана Васильевича было шестеро детей.

Старшими были девочки: Анна родилась 10 августа 1549 года, а Мария – 17 марта 1551 года. Обе они умерли, не прожив и года.

Дмитрий Иванович, первый русский царевич, появился на свет в октябре 1552 года.

Когда у царицы родился сын, Иван Васильевич поспешил в Троице-Сергиеву лавру, где монахи окрестили младенца. Едва кончилась зима и наступили первые весенние дни, царь занемог «тяжким огненным недугом», и в случае его кончины трон должен был наследовать младенец Дмитрий.

А.А. Бушков по этому поводу пишет: «Царь составил “духовную грамоту”, то есть завещание. Оно не дошло до сегодняшнего времени, но историки не сомневаются, что, объявив наследником престола сына Дмитрия, царь передал регентские полномочия царице Анастасии и ее ближайшим родственникам, боярам Захарьиным-Юрьевым, Василию и Даниле. Это был самый логичный шаг: оба в данном случае защищали бы не просто царицу и родственницу, а еще и свое собственное благополучие. Тут-то и началось…»

Ближняя дума, состоявшая из самых доверенных лиц, тут же принесла присягу на имя наследника. Общая присяга всех членов Думы была назначена на 12 марта 1553 года.

Церемонию проводили в передней избе царского дворца, куда царь выслал князя Владимира Ивановича Воротынского и Ивана Михайловича Висковатого с крестом. Торжественное начало омрачилось тем, что старший боярин Думы князь Иван Михайлович Шуйский отказался от присяги. «Целовать крест невозможно, – сказал он, – да и перед кем его целовать, коли государя тут нет?»

Протест князя Шуйского носил чисто формальный характер. Руководить присягой мог либо сам царь, либо старшие бояре. Вместо этого церемония была поручена князю Воротынскому, который был простым боярином.

Выступив после князя Шуйского, Федор Григорьевич Адашев обратился к Думе со следующим заявлением: «Ведает Бог, государю и сыну его царевичу Дмитрию крест целуем, но Захарьиным нам не пристало служить. Сын твой, государь-батюшка, еще в пеленицах, а управлять нами будут Захарьины, мы же от бояр уже многие беды видели».

Это означало, что Адашев-старший недвусмысленно высказался за присягу законному наследнику, но при этом выразил недоверие новым родственникам царя, Захарьиным. И его можно понять, ведь Захарьины уже готовы были учредить регентство царицы Анастасии (наподобие регентства Елены Глинской), с тем чтобы самим управлять государством в случае смерти царя. Однако высшая знать вовсе не собиралась уступать власть царице и ее родне.

* * *

А дальше произошло вот что: царевич Дмитрий умер через полгода, 4 июня 1553 года, как считается, из-за нелепой случайности. Он утонул во время поездки родителей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, расположенный на берегу Сиверского озера (в черте современного города Кириллова Вологодской области).

Утверждается, что при спуске царской семьи со струга перевернулись неаккуратно положенные сходни. Место было неглубокое, и взрослые смогли выбраться из воды, однако младенец захлебнулся, и спасти его не удалось.

А.А. Бушков по этому поводу категоричен: «Это, конечно, вздор. Младенец захлебнулся, оказавшись в воде, это верно, однако не отец с матерью его упустили из рук, а нянька. Частенько можно прочесть, будто “кормилица уронила младенца в воду”. Однако все обстояло чуточку иначе…

С борта речного судна на берег были перекинуты прямо-таки капитальные сходни, достаточно широкие и массивные для того, чтобы выдержать тяжесть трех идущих бок о бок взрослых людей. Царевича держала на руках кормилица, а уж ее с двух сторон с величайшим вниманием поддерживали под локти те самые царицыны родственники, “дядьки” Данила и Василий».

Как видим, автор прямо указывает на родного брата царицы Анастасии Данилу и на ее двоюродного брата Василия Михайловича, сына Михаила Юрьевича Захарьина – того самого, что был советником Василия III и состоял в опекунском совете при несовершеннолетнем Иване Васильевиче.

Далее А.А. Бушков пишет: «Сходни рухнули, все трое оказались в воде. Взрослым никакого вреда не случилось, а вот младенец захлебнулся… Согласитесь, это гораздо сложнее примитивного “кормилица уронила”. И прямо-таки автоматически возникает вопрос: а как вообще случилось, что обрушились эти самые сходни, тяжеленные и надежные, предназначенные не для того, чтобы капусту по ним таскать – безопасность царевича обеспечить?

Внятного ответа на сей счет история так и не дала – по крайней мере объяснений в документах того времени не сохранилось. А вот Грозный впоследствии отчего-то всерьез винил в несчастном случае… Алексея Адашева. Подробности неизвестны».

Кстати сказать, одна из летописей утверждает, что смерть царевича была предсказана Ивану Васильевичу Максимом Греком, приехавшим в Москву из Греции по приглашению Василия III для перевода древних церковных книг, которого незадолго до этого царь посетил в Троице-Сергиевом монастыре. По свидетельству князя Андрея Курбского, этот самый Максим Грек, отговаривая царя ехать на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь, «не посоветовал ему ехать в такой дальний путь с женой и новорожденным отроком».

Почему не посоветовал? Внятного ответа нет и на этот вопрос.

Как бы то ни было, первый русский царевич был похоронен в московском Архангельском соборе, в одной могиле со своим дедом Василием III.

* * *

Царевич Иван Иванович появился на свет 28 марта 1554 года.

Судьба этого сына Ивана Грозного в конечном итоге тоже сложилась трагически.

Он благополучно вырос, сопровождал отца в походах, принимал участие в правлении, в приемах послов, в казнях, хотя никакой значимой политической роли не играл. В 1574–1575 годах, однако, он предлагался в качестве кандидата на польскую корону, но шляхта предпочла кандидатуру трансильванского князя Стефана Батория, поддержанного турецким султаном.

Царевич Иван был женат три раза. Его первой женой была Евдокия Сабурова, второй – Параскева Соловая. Обе они были отправлены в монастырь из-за бездетности по приказу Ивана Грозного, хотя «сын об этом сокрушался».

Третьей женой стала Елена Шереметева, дочь Ивана Васильевича Шереметева, одного из немногих опытных воевод, уцелевших в годы опричнины.

Свадьба состоялась в 1581 году.

Профессор Р.Г. Скрынников по этому поводу пишет: «Третью жену, Елену Шереметеву, царевич, возможно, выбрал сам: царю род Шереметевых был противен. Один из дядей царевны Елены (Никита, 1563 г.) был казнен по царскому указу, другой, которого царь называл “бесовым сыном”, угодил в монастырь (Иван Большой, 1569 г.). Отца Елены царь всенародно обвинил в изменнических сношениях с крымским ханом. Единственный уцелевший дядя царевны попал в плен к полякам и, как доносили русские гонцы, не только присягнул на верность королю, но и подал ему предательский совет нанести удар по Великим Лукам. Боярская “измена” снова в который уже раз вползла в царский дом».

С третьей женой царевичу, наконец, повезло: она забеременела. Однако сам Иван Иванович вдруг умер, и произошло это в ноябре 1582 года, когда ему было всего двадцать восемь лет. Согласно официальной версии, он был смертельно ранен отцом во время ссоры в Александровской слободе (согласно наиболее распространенной точке зрения, ссора произошла 14 ноября, а умер царевич 19 ноября, хотя ряд источников указывает на другие даты).

Временник дьяка Ивана Тимофеева содержит следующие сведения о смерти царевича: «Жизнь его угасла от удара руки отца за то, что он хотел удержать отца от некоторого неблаговидного поступка».

Что же это был за поступок?

По одной из версий, Иван Грозный, встретив в одном из внутренних покоев свою уже ожидавшую ребенка невестку, обрушился на нее с руганью за то, что застал ее лежащей на скамье в одной исподней одежде (в нижнем платье). На самом деле, никакой ее вины тут не было: она была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет.

О том, что произошло дальше, рассказывает нам итальянец Антонио Поссевино, первый иезуит, прибывший в Москву из Мантуи в феврале 1582 года для ведения публичных диспутов о вере. Он пишет: «Князь ударил ее по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нем, что на следующую ночь она выкинула мальчика. В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супруги, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах: “Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве”».

По словам Антонио Поссевино, возмутило Ивана Грозного (его он называет князем) следующее: «Все знатные и богатые женщины по здешнему обычаю должны быть одеты в три платья, плотные или легкие в зависимости от времени года. Если же надевают одно, о них идет дурная слава».

Получается, что Иван Иванович попытался вступиться за беременную жену, а царь в гневе ударил его острым наконечником посоха в висок. В результате перепуганная женщина потеряла плод, а царевич через несколько дней скончался.

По другой версии, причиной рокового столкновения стал не оскорбительный для Ивана Грозного внешний вид невестки, а его сексуальные домогательства к ней.

Вот как описывает эти события Н.М. Карамзин: «Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении, он воскликнул: “Я убил сына!” – и кинулся обнимать, целовать его; удерживал кровь из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына – о прощении. Но суд небесный свершился!.. Царевич лобызал руки отца, нежно изъявлял ему любовь и сострадание; убеждал его не предаваться отчаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным…»

По свидетельству Антонио Поссевино, «ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей», но «на пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби».

Иван Грозный следовал за телом и при приближении к Москве даже шел пешком.

* * *

Убийство сына – вопрос, казалось бы, очевидный и для современного обывательского сознания вполне решенный. К тому же и череп, найденный при вскрытии захоронения Ивана Ивановича, оказался в очень плохом состоянии, что вроде бы подтверждало версию об убийстве царевича его родным отцом.

Однако некоторые историки стали заявлять, что различные версии об убийстве Иваном Грозным своего сына голословны и бездоказательны, что «на их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов».

И это действительно так. В различных летописях сказано, что царевич Иван Иванович «преставися», что «не стало царевича» и т. д. Но во всех этих летописях нет и намека на убийство.

Французский капитан Жак Маржерет, служивший у Бориса Годунова, вообще написал: «Ходит слух, что старшего он убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла […] и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье».

Как видим, ссора царя с сыном и смерть царевича разнесены во времени.

Только так называемый Мазуринский летописец связывает смерть царевича и ссору с отцом: «Царь и великий князь Иван Васильевич сына своего большаго, царевича князя Ивана Ивановича, мудрым смыслом и благодатью сияющаго, аки несозрелый грезн дебелым воздухом оттресе и от ветви жития отторгну остном своим, о нем же глаголаху, яко от отца ему болезнь, и от болезни же и смерть».

Правда, и тут следует оговорка, что это всего лишь слухи («о нем же глаголаху»), а ссора и смерть царевича связываются опосредованно, то есть через болезнь.

Многочисленные историки XIX–XX веков судят Ивана Грозного более сурово и более однозначно. М.П. Погодин, в частности, пишет: «Ужасные свои казни он повершил умерщвлением, хоть и безумышленным, собственного любимого сына, в котором ему померещилась также измена, как в боярах: он ударил его жезлом по голове, и тот покатился мертвый на землю».

Слова Казимира Валишевского повторяют вышесказанное практически слово в слово: «Грозный вспылил и замахнулся своим посохом. Смертельный удар был нанесен царевичу прямо в висок. Преступление было совершено царем без умысла. Но оно все же перешло даже ту меру, к которой привыкли его современники».

Подобных рассказов в исторической литературе множество. Впрочем, есть и совершенно другие мнения.

У А.А. Бушкова читаем: «Теперь – о знаменитом убийстве Иваном Грозным своего сына Ивана, о котором опять-таки “все знают” (благо “каноническая версия” поддержана известнейшей картиной Репина…).

Согласно канонической версии, дело выглядело так. Иван Грозный, от нечего делать болтаясь как-то по дворцу, зашел без стука в покои супруги царевича и увидел, что она лежит из-за жары в одной только тонкой сорочке, что по нормам того времени было недозволенным нарушением приличий. Разъяренный ревнитель морали принялся колотить беременную невестку посохом, а прибежавшего на шум и пытавшегося защитить жену царевича Ивана шарахнул в висок острым концом посоха, отчего Иван и скончался (что и изображено на полотне Репина). Очередное зверство безумного садиста, одним словом…

Знатоки русской истории и русских обычаев давно уже косились на эту историю крайне неодобрительно. Дело, надобно вам сказать, происходило в ноябре – не самое подходящее время для того, чтобы расхаживать в одной сорочке (а тогдашние здания отапливались не настолько хорошо, чтобы в них стояла курортная температура). Мало того: более-менее знатная или зажиточная женщина (не говоря уж о супруге царевича и наследника трона) обычно обитала в “тереме”, женской половине, которая всегда запиралась на ключ, а ключ лежал у мужа в кармане. Кремлевский дворец русских царей ничуть не походил на коммунальную квартиру, и даже самодержец всероссийский не смог бы ненароком забрести на женскую половину. Где к тому же имелась уйма служанок, которые не допустили бы к полуодетой хозяйке никого постороннего…

В общем, эту “кухонно-коммунальную” версию запустил в свое время итальянец Поссевино, мягко выражаясь, отнюдь не благожелатель Грозного. А “смертельный удар жезлом” живописал не кто иной, как Горсей, что данное “свидетельство” несколько обесценивает.

Сентиментальный Карамзин историю с “растелешенной” супругой наследника обходит молчанием, зато живописует, как “тиран” уже не в приватной обстановке, а при свидетелях безжалостно убил сына посохом. За что? А якобы за его просьбу послать его с войском отвоевывать у неприятеля Псков. Услышав такую просьбу, царь, по Карамзину, решил, что царевич хочет свергнуть его с престола, – и рассвирепел…

В некоторых версиях фигурирует не удар жезлом, а пощечина, после которой царевич (нервный, надо полагать, как гимназистка) расстроился настолько, что умер от обиды…

Царевича, к слову, разные сказители и изображают по-разному, в зависимости от своих целей. То твердят, что он не уступал отцу в тиранстве и разврате, что они с отцом якобы даже менялись любовницами (но поскольку последнее обстоятельство появилось в книге Одерборна, веры ему мало). Другие, наоборот, уверяют, что царевич был этаким благороднейшим и гуманнейшим оранжерейным цветочком – потому и вызвал гнев сурового отца, садиста и деспота…

Был ли удар посохом вообще? Достоверно это утверждать невозможно. Дошедшие до нас русские летописи о “роковом ударе” молчат. Разве что во Втором архивном списке Псковской летописи упоминается, что царь сына “поколол” посохом после ссоры из-за Пскова – но предваряется это многозначительным оборотом: “Говорят некоторые, якобы…” Однако по той же летописи, смерть царевича последовала лишь два месяца спустя после ссоры, и летописец никак не связывает одно и другое…

Помянутый Мазуринский летописец – единственный русский источник, который как раз связывает ссору и смерть, – но и там, во-первых, употребляется оборот “по слухам”, а во-вторых, Мазуринский летописец проникнут явно антимосковскими настроениями, что тоже следует учитывать…

Исаак Масса, автор, не склонный следовать дешевым сенсациям и сплетням, написал интересную фразу: “Иван умертвил или потерял своего сына”. Столь уклончивый оборот свидетельствует, что кружили разные версии и осмотрительный голландец не торопился выбирать какую-то одну […]

Нет полной ясности даже в вопросе о количестве жен царевича. По одной версии, беременная супруга, из-за которой якобы и разгорелся сыр-бор, была у него третьей. По другой – второй (причем о ее беременности не упоминается). Ломоносов называет только двух жен царевича – и пишет, что обе еще при жизни царевича пострижены в монахини. Тогда откуда взялась третья, беременная Наталья Шереметева? Неразбериха совершеннейшая…

Лично меня настораживает другой аспект этой загадки. Практически все иностранцы (которые уж никак не могли сговориться) пишут о некоем конфликте меж отцом и сыном. О серьезном конфликте, а не ссоре из-за полуодетой жены, более подходящей для коммунальной квартиры. Практически все о нем да упоминают: и “фантазеры”, и люди более серьезные. Правда, причины приводят разные, но тенденция налицо: между отцом и сыном случился некий крайне серьезный конфликт…

Я не вывожу из этого обстоятельства никаких версий – исключительно потому, что разобраться в происшедшем вообще невозможно. Меня просто настораживает такой поворот дела: серьезный конфликт, за которым последовала смерть царевича. Никаких версий, никаких намеков: я что-то такое чую, а доказать и обосновать не берусь. Очень похоже, что мы далеко не все знаем о той давней истории и никогда уже не узнаем правды».

Итак, возможно, все-таки «от болезни же и смерть»?

В самом деле, уже в ХХ веке по поводу болезни царевича Ивана стали говорить определенно – это было отравление сулемой (хлоридом ртути). Дело в том, что в апреле – мае 1963 года в некрополе Архангельского собора Московского Кремля были вскрыты четыре усыпальницы: Ивана Грозного, царевича Ивана Ивановича, царя Феодора Ивановича и полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. При исследовании останков проверялась версия об отравлении Ивана Грозного. В результате ученые тогда заявили, что содержание мышьяка во всех четырех скелетах примерно одинаково и не превышает нормы.

На основании этих результатов некоторые историки попытались утверждать, что никакого отравления Ивана Грозного не было, а имели место последствия лечения «срамной болезни» (то есть застарелого сифилиса) ртутными мазями. Аналогичным образом «заразили» и царевича Ивана, совершенно не обращая внимания на то, что никакой «срамной патологии» в останках царя и царевича не было обнаружено (хотя сифилис в запущенной стадии обязательно влияет на костную структуру).

Позднее трактовка этих результатов была изменена. Согласно последним исследованиям, ртуть – главный компонент большинства древних ядов – в костях Ивана Васильевича превысила норму как минимум в десять раз. Норма мышьяка у царевича и его отца также оказалась превышена – соответственно, в три и почти в два раза.

Вывод был сделан однозначный: имело место отравление (причем обоих) «коктейлем» из мышьяка и ртути.

* * *

26 февраля 1556 года родилась Евдокия Ивановна, но и эта дочь Ивана Грозного не прожила долго: она умерла на третьем году жизни.

* * *

Третий сын в царской семье, царевич Федор Иванович, появился на свет 11 мая 1557 года. Сам этот факт еще более усилил значимость царицы Анастасии в глазах бояр. Однако ее здоровье к тому времени уже было сильно повреждено частыми родами, а ребенок, по словам Р.Г. Скрынникова, «оказался хилым и слабоумным», недаром его прозвали Блаженным.

Большинство авторов считают, что Федор был совершенно не способен к государственной деятельности. В частности, в сочинении английского посланника Джильса Флетчера «О русском государстве» (Of the Russe Common Wealth), появившемся в свет в Лондоне в 1591 году, сказано, что Федор Иванович был «росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водянке; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен, но всегда улыбается, так что почти смеется […] Он прост и слабоумен, но весьма любезен и хорош в обращении, тих, милостив, не имеет склонности к войне, мало способен к делам политическим и до крайности суеверен».

А вот описание Н.И. Костомарова: «Феодор Иванович был чужд всего, соответственно своему малоумию. Вставал он в четыре часа, приходил к нему духовник со святою водою и с иконою того святого, чья память праздновалась в настоящий день […] В девять часов утра шел к обедне, в одиннадцать часов обедал, потом спал, потом ходил к вечерне, иногда же перед вечернею в баню. После вечерни до ночи проводил время в забавах: ему пели песни, сказывали сказки, шуты потешали его кривляниями. Феодор очень любил колокольный звон и сам иногда хаживал звонить на колокольню. Часто он совершал благочестивые путешествия, ходил пешком по московским монастырям […] Но кроме таких благочестивых наклонностей Феодор показывал и другие, напоминавшие нрав родителя. Он любил смотреть на кулачные бои и на битвы людей с медведями […] Слабоумие Феодора не внушало, однако, к нему презрения. По народному воззрению, малоумные считались безгрешными и потому назывались “блаженными”.

Как всегда, противоположную точку зрения высказывает А.А. Бушков, который пишет: «Нельзя исключать, что царь Федор Иоаннович был далеко не так слабоумен, как о том писали при Романовых».

* * *

Биограф Ивана Грозного Р.Г. Скрынников констатирует: «Здоровье Анастасии было расшатано, ее одолевали болезни. Частые роды истощили организм царицы».

Казалось бы, и как не истощить – все-таки беременности у совсем еще молодой женщины шли в среднем раз в два года. Как следствие, в 1559 году она серьезно заболела.

Но вот А.А. Бушков рассуждает иначе, утверждая, что царица заболела и умерла «при крайне загадочных обстоятельствах». Относительно же того, что организм царицы был ослаблен частыми родами, он пишет следующее: «Историк, несомненно, механически перенес на шестнадцатый век реалии двадцать первого, когда рождение второго ребенка в семье – уже событие. В шестнадцатом веке по всей Европе было несколько иначе: женщины рожали практически каждый год (еще и потому, что детская смертность была высока: родишь четырех – один выживет). Так что шестеро детей за десять лет брака – это, по меркам шестнадцатого века, даже ниже средней нормы…

Крестьянки, имевшие 10–15 детей, и не думали умирать от “ослабления организма”, – а ведь царица, несомненно, находилась по сравнению с ними в гораздо более выгодных условиях: она и тяжелой работой не утруждалась, и ела-пила не в пример лучше».

А вот то, что к 1559 году отношения Ивана Васильевича и Анастасии Романовны заметно ухудшились, – это факт. Одна из летописей, например, даже упоминает о начавшихся изменах царя («царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело»).

В самом деле, отношения царя и царицы нельзя было назвать безоблачными, особенно незадолго до смерти последней. Они и жили-то практически раздельно, почти не пересекаясь. А потом, уже в 1560 году, случился очередной серьезный московский пожар, и больную царицу вообще увезли в подмосковное Коломенское.

Об этом пожаре у Н.М. Карамзина читаем: «В сухое время, при сильном ветре, загорелся Арбат; тучи дыма с пылающими головнями неслись к Кремлю. Государь вывез больную Анастасию в село Коломенское; сам тушил огонь, подвергаясь величайшей опасности: стоял против ветра, осыпаемый искрами, и своею неустрашимостию возбудил такое рвение в знатных чиновниках, что дворяне и бояре кидались в пламя, ломали здания, носили воду, лазили по кровлям. Сей пожар несколько раз возобновлялся и стоил битвы: многие люди лишились жизни или остались изувеченными. Царице от страха и беспокойства сделалось хуже».

А потом царица Анастасия скончалась, не дожив и до тридцати лет. Скончалась тихо, как бы стесняясь того, что привлекает к себе слишком много внимания.

Произошло это 7 августа 1560 года, в пятом часу утра. При этом даже самые искусные медики, вызванные Иваном Васильевичем, не смогли определить точной причины ее смерти. Естественно, тут же поползли слухи о том, что царицу отравили.

* * *

Кстати сказать, версия эта долго так и оставалась просто интересной версией, а подтверждение нашла лишь через 440 лет. Решающий вклад в решение этой загадки внесло исследование останков царицы Анастасии Романовны, проведенное в 2000 году по инициативе Т.Д. Пановой, заведующей археологическим отделом Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль».

Вместе со специалистами из Бюро судебно-медицинской экспертизы Комитета здравоохранения города Москвы ученые-геохимики провели спектральный анализ неплохо сохранившейся темно-русой косы царицы. Полученные результаты ошеломили.

Как известно, ртуть (Hg) – это высокотоксичный кумулятивный (накапливаемый) яд, а самым информативным материалом, отражающим концентрацию микроэлементов в организме, являются волосы. Норма по содержанию ртути в волосах человека определяется величиной 0,1–0,5 мкг/г. Токсическая доза для человека – это 0,4 мг.

У царицы Анастасии в волосах ртуть была зафиксирована в огромном количестве – 4,8 мг. Как видим, содержание солей ртути в волосах царицы Анастасии превысило токсическую дозу в 12 раз. Что характерно, загрязненными ими оказались также обрывки савана (0,5 мг) и тлен со дна каменного саркофага (0,3 мг). Это может означать лишь одно: налицо подтверждение факта отравления.

Как рассказывает Т.Д. Панова, «царица Анастасия была отравлена солями ртути, или так называемым “венецианским ядом”. Ртуть была обнаружена в останках царицы. Другие же яды: сурьма, мышьяк, свинец – в ее останках обнаружены не были».

Венецианский яд – это то, что еще Аристотель называл «серебряной водой», тот самый смертоносный нектар, о котором поэт XIX века А.Н. Майков написал:

А век тот был, когда венецианский яд,

Незримый, как чума, прокрадывался всюду:

В письмо, в причастие, ко братине и к блюду…

Знаменитый яд Лукреции Борджиа, внебрачной дочери Папы Римского Александра VI (в миру Родриго Борджиа), умершей в 1519 году! Сотни лет про него слагаются легенды, и есть из-за чего. Созданный с помощью преданных Александру VI химиков, он оказывал свое действие лишь спустя какое-то время: от месяца до нескольких лет. С его помощью прекрасная Лукреция избавлялась от надоевших любовников (а их счет шел на десятки). А вот ее отец и брат пользовались этим ядом для достижения политических и карьерных целей.

В одном из документов, составленном самим Иваном Грозным, он предполагал, что его враги «отравами царицу Анастасию изведоша». И, как выяснилось, в данном случае он был совершенно прав.

Современные ученые убеждены, что организм молодой женщины просто не мог накопить такое количество ртути даже при ежедневном использовании средневековой косметики, для которой было типично высокое содержание соединений ядовитого металла.

Изучение останков царицы Анастасии показало, что ей было не более 25–26 лет. Это означает, что родилась она примерно в 1534 году, а замуж ее выдали в возрасте тринадцати лет. Конечно, шесть беременностей для такого возраста – это очень тяжело, и организм царицы был явно истощен, но проведенное исследование ее останков четко показало: умерла она от отравления. Это не предположение, не легенда, а, как говорится, научно доказанный факт.

Это в настоящее время киллеры предпочитают пистолеты с глушителями, а в Средние века именно соли ртути были главным орудием устранения неугодных, и Русь тут, как видим, не стала исключением. В 1560 году в смерти царицы Анастасии были заинтересованы очень многие, но, к сожалению, имя того, кто стал заказчиком и исполнителем этого отвратительного преступления, мы не узнаем уже никогда.

* * *

Кому-то это может показаться странным, но Иван Васильевич очень сильно переживал смерть первой супруги. Яркий рассказ об этом сохранили многочисленные летописи. За гробом он шел, поддерживаемый своим младшим братом Юрием, двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким и юным казанским царем Александром, своим воспитанником, так как от горя и слез еле держался на ногах, как написал один из очевидцев, «от великого стенания и от жалости сердца».

Царицу похоронили в кремлевском Вознесенском монастыре. На ее похороны собралось множество народу, «бяше же о ней плач немал, бе бо милостива и беззлоблива ко всем».

Как мы помним, Джером Горсей, проживавший в Москве с 1571 по 1591 год, утверждал, что царица была не только «милостива и беззлоблива ко всем», но и «влиятельна».

Р.Г. Скрынников с этим не согласен: «Горсей прибыл в Россию после смерти царицы и записал отзыв о ней с чужих слов. Источники не сохранили указаний на то, что Анастасия активно вмешивалась в государственные дела».

Оставив в стороне все восторженные преувеличения, явно просматривающиеся в записках Джерома Горсея по отношению к молодой царице, отметим, что своим добрым нравом Анастасия, видимо, все-таки умела в каких-то ситуациях усмирять необузданный нрав своего мужа. Конечно же, она не имела серьезного влияния на решения, принимавшиеся Иваном Грозным в сфере государственной политики, но все же была завидной женой, царь был сильно привязан к ней и всю жизнь потом вспоминал о своей первой супруге с любовью и сожалением.

Во время похорон он плакал и рвал на себе волосы. При виде такого искреннего горя плакали и многие бояре, а во время опускания гроба в могилу разрыдался даже митрополит.

Н.М. Карамзин пишет: «Никогда общая горесть не изображалась умилительнее и сильнее. Не двор один, а вся Москва погребала свою первую, любезнейшую царицу. Когда несли тело в девичий Вознесенский монастырь, народ не давал пути ни духовенству, ни вельможам, теснясь на улицах ко гробу. Все плакали, и всех неутешнее бедные, нищие, называя Анастасию именем матери. Им хотели раздавать обыкновенную в таких случаях милостыню: они не принимали, чуждаясь всякой отрады в сей день печали».

Целую неделю после похорон Анастасии Иван Васильевич провел в одиночестве, не показываясь даже самым близким. Наконец он вышел на люди, но это был уже совсем другой человек. Тридцатилетний царь сгорбился, лицо его было желтым, прорезанным глубокими морщинами. Ввалившиеся глаза беспокойно бегали и горели недобрыми огоньками.

С этого момента для Ивана Васильевича началась новая жизненная полоса, окончательно закрепившая за ним печальную славу «Грозного». Новый этап начался и для всей Руси. Как пишет Н.М. Карамзин, люди «еще не знали, что Анастасия унесла с собою в могилу! Здесь конец счастливых дней Иоанна и России: ибо он лишился не только супруги, но и добродетели».

* * *

Смерть царицы Анастасии, наступившая при обстоятельствах, позволявших предположить отравление, стала причиной резкого психологического кризиса Ивана Грозного.

Историк М.И. Зарезин по этому поводу высказывает следующее мнение: «Не успели тело царицы Анастасии предать земле, как Иван погрузился в самый грязный разгул – стал “прелюбодейственен зело”. Летописи также свидетельствуют, что именно после смерти царицы Иван сменил свой “многомудренный ум” на “нрав яр”. На наш взгляд, тайна податливости Ивана чарам своей супруги объясняется склонностью Ивана к актерству и лицемерию. Анастасия чаяла видеть супруга богобоязненным и смиренным, и он охотно разыгрывал перед ней эту роль и, возможно, даже нравился сам себе в этом благородном образе. Как это часто бывает, маска начинает диктовать поведение ее обладателю.

Если влияние Сильвестра порождено искренним суеверным испугом, то влияние Анастасии – добровольным лицедейством. Чтобы избавиться от поповской власти, Ивану пришлось скорректировать установку на 180 градусов: не сопротивление Ивана указкам своих опекунов стало причиной обрушившихся на него напастей, а, наоборот, – подчинение их воле. Чтобы снять маску добродетельного христианина, Ивану требовался лишь повод – отсутствие зрителя, желавшего видеть этот образ и готового по достоинству оценить перевоплощение. Поэтому после смерти Анастасии Иван без стеснения дает волю своим похотям. Он вовсе не переменился: просто снял личину, обнаружив собственное лицо».

А это собственное лицо царя было по-настоящему страшным. Подозревая окружающих в убийстве Анастасии, он начал первую явную кампанию террора против бояр и ближних советников (до 1560 года отношения царя с высокопоставленными придворными были уже достаточно напряженными, но о массовом терроре речи пока не шло).

Сам царь в послании к князю Андрею Курбскому написал: «С женою меня вы про что разлучили?»

Персонально в смерти жены, вызванной, по его мнению, «чародейством», царь обвинил своих советников Сильвестра и Алексея Федоровича Адашева.

У М.П. Погодина читаем: «Вдруг умирает Анастасия. Иоанн плачет, но уже через неделю пирует, и пошла писать! В смерти Анастасии обвиняются Сильвестр и Адашев и, отсутствующие, осуждаются своими врагами, которые все еще боялись, чтобы не возвратили своего влияния; враги поспешили воспользоваться открывшимся случаем для окончательного их низвержения. Чувство самосохранения побуждало их к тому, кроме ненависти. Вся пораженная пария подвергается подозрению вместе со своими начальниками и ожидает себе подобной участи. Иные спасаются бегством: бегство служит оправданием строгости и подает повод к обвинению остальных.

Иоанн начинает видеть везде изменников, неистовствует, предается разврату и становится тираном, какому история мало представляет подобных».

Биограф Ивана Грозного В.Б. Кобрин пишет: «Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью первой жены – царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве».

Прямых доказательств, как водится, не было, кроме показаний некой польки Магдалены, жившей в доме Адашева, да и те были добыты под пыткой. Тем не менее…

Впрочем, эта история достойна того, чтобы остановиться на ней поподробнее.

* * *

Для начала отметим, что примерно в 1546 году в Благовещенском соборе Московского Кремля появился священник по имени Сильвестр. И очень скоро этот человек стал приближенным царя, его духовником и одним из главных советников.

У Р.Г. Скрынникова читаем: «Сильвестр родился в Новгороде в семье небогатого священника и избрал духовную карьеру. Из Новгорода Сильвестр перебрался в столицу и получил место в кремлевском Благовещенском соборе. Благовещенский священник выделялся своим бескорыстием. Он никогда не умел устроить своих дел. После пожара перед Сильвестром открылась возможность получить официальный пост царского духовника, но он не воспользовался случаем. Начав карьеру священником Благовещенского собора, он закончил жизнь в том же чине. Принадлежал он к образованным кругам духовенства и обладал неплохой для своего времени библиотекой. Иван немало обязан был Сильвестру своими успехами в образовании.

Припоминая свои взаимоотношения с Сильвестром, царь писал много лет спустя, что, следуя библейской заповеди, покорился благому наставнику без всяких рассуждений. Сильвестр был учителем строгим и требовательным».

В.Н. Балязин пишет: «Нетвердый умом, не имея никаких определенных убеждений и взглядов, фантазер и мечтатель, потрясенный до глубины души целым рядом несчастных событий, дерзкий и кровожадный в силе, малодушный и трусливый в одиночестве, суеверный и мистик, Иоанн всецело отдается в руки человека с железною волею, твердым умом, строгими и определенными убеждениями и непреклонным характером. Все способствовало господству Сильвестра».

Сближение Сильвестра с царем относится к 1547 году. Но очень скоро Иван Васильевич начал тяготиться опекой. Семнадцатилетний государь потом сетовал: «При Сильвестре мне ни в чем не давали воли: как обуваться, как спать – все было по желанию наставников, я же был как младенец».

Да и сам Сильвестр стал склоняться в сторону двоюродного брата Ивана Васильевича князя Владимира Андреевича Старицкого, а потом и вовсе примкнул к боярской группировке, оппозиционной царю и его родственникам Захарьиным.

Как мы уже говорили, выделял Иван Васильевич и Алексея Федоровича Адашева, да так выделял, что значение Сильвестра и Адашева при дворе создало им и врагов, из которых главными были Захарьины, родственники царицы Анастасии. Своего апогея эта вражда достигла в 1553 году, когда Иван Васильевич опасно заболел.

Биограф Ивана Грозного Б.Н. Флоря по этому поводу пишет: «Царь заболел 1 марта 1553 года. Болезнь была очень тяжелой: царь, по выражению летописи, “мало и людей знаяше”, то есть часто находился в беспамятстве. Не исключали, что он скоро умрет».

В таких обстоятельствах было принято решение составить завещание, в котором царь потребовал, чтобы его двоюродный брат, князь Владимир Андреевич Старицкий, и бояре присягнули его сыну, младенцу Дмитрию, появившемуся на свет лишь в октябре 1552 года.

Но двадцатилетний Владимир Андреевич отказался присягать «царю в пелёнцах» и заговорил о собственных правах на престол по смерти царя.

Сильвестр открыто склонился на сторону князя Владимира Андреевича. Алексей Адашев, правда, беспрекословно присягнул малолетнему Дмитрию, но его отец, окольничий Федор Григорьевич Адашев, прямо объявил больному царю, что не желает повиноваться Захарьиным, которые, без всякого сомнения, будут заправлять всем за малолетством наследника.

А.А. Бушков, характеризуя их поведение, пишет, что «Сильвестр с Адашевым к тому времени откровенно заигрались», «чересчур задрали нос и слишком много о себе возомнили».

Захарьины не остались в долгу. Биограф Ивана Грозного В.Б. Кобрин по этому поводу говорит: «Еще при жизни Анастасии ее братья “клеветаша” на Сильвестра и Адашева и “во уши шептаху” доносы и обвинения против них».

К несчастью Сильвестра и Адашева, Иван Васильевич выздоровел и уже другими глазами стал смотреть на своих прежних друзей. Равным образом, сторонники Сильвестра потеряли теперь и расположение царицы Анастасии, которой стало очевидно их нежелание видеть ее сына на престоле.

Однако царь в первое время не показал к ним никаких враждебных чувств, что принято связывать с радостью от выздоровления или с боязнью резко рвать старые отношения. В том же 1553 году он даже пожаловал Федора Адашева боярской шапкой, но через три года тот вдруг взял и умер.

А 4 июня 1553 года из-за нелепой случайности не стало наследника Дмитрия. Как мы уже рассказывали, он странным образом утонул во время поездки родителей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь.

После этого царь стал еще больше тяготиться своими прежними советниками. Причин тому было много. На некоторые из них указывает В.Б. Кобрин: «Раздоры из-за Анастасии, видимо, стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Именно охлаждение в отношениях, разочарование в Сильвестре, Адашеве и других деятелях правительственного кружка могли заставить Ивана IV поверить вздорным обвинениям. Между ними и царем возникла психологическая несовместимость. И Адашев, и Сильвестр, и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей. Но крайне властолюбив был и царь Иван».

К тому же, Иван Васильевич сам оказался дальновиднее всех своих советников в делах государственных: например, Ливонская война была начата им вопреки Сильвестру с Адашевым, которые призывали сосредоточиться на завоевании Крымского ханства, чтобы покончить с этим «разбойничьим басурманским гнездом».

После смерти Анастасии ее родственники обвинили Сильвестра и Адашева в том, что они царицу «счеровали» [околдовали. – Н. С. ].

У В.Б. Кобрина читаем: «На чем могли основываться обвинения в околдовывании или отравлении Анастасии? Заметим, что царь Иван обвинял Сильвестра и Адашева не только в смерти Анастасии, но и в пренебрежении к ней… Мелкие неудовольствия и придворные ссоры между Захарьиными и временщиками после смерти царицы, должно быть, приобрели в глазах царя зловещий оттенок. Ведь смерть близкого человека всегда заставляет вспоминать и свою вину перед ним, и вины окружающих. Что же касается царя Ивана, то он всегда особенно охотно припоминал чужие вины. То, что казалось нормальным, когда речь шла об общении с живым человеком, воспринималось совсем по-другому, когда близкого уже нет в живых. Импульсивная натура царя Ивана могла гипертрофировать эти события».

Как бы то ни было, после смерти царицы Анастасии Сильвестр был удален от двора, постригся в монахи и жил в северных монастырях. По одним сведениям, он был сослан в Соловецкий монастырь, по другим – добровольно постригся в Кирилло-Белозерском монастыре. Как бы то ни было, в 1577 году князь Андрей Курбский в письме царю назвал Сильвестра умершим.

Что касается Алексея Федоровича Адашева, он был отправлен в ссылку в Ливонию, где стал третьим воеводой большого полка, руководимого князем Иваном Федоровичем Мстиславским и боярином Морозовым. Потом нерасположение царя к Адашеву еще более усилилось, и он приказал перевести его в Дерпт (Юрьев, ныне эстонский город Тарту), а там посадить под стражу. Арестованный Алексей Федорович заболел горячкой и через два месяца скончался. Считается, что естественная смерть спасла его от царской расправы, так как в ближайшие годы все его родственники были казнены.

В частности, в 1563 году не стало его брата, окольничего Даниила Федоровича Адашева, участника многих успешных походов русских войск. Он был казнен вместе со своим двенадцатилетним сыном.

Так и закончилась династия Адашевых.

* * *

Что касается родственников покойной царицы Анастасии, ее сестра Анна вышла замуж за князя Василия Андреевича Сицкого, который погиб в 1578 году в Ливонии, в бою под стенами Вендена.

А вот ее самый знаменитый брат Никита Романович умер в 1586 году, и именно он стал основателем династии Романовых (дедом царя Михаила Федоровича).

В 1563 году он был сделан боярином, активно участвовал в управлении государством, жил в своих собственных шикарных палатах на Варварке, а потом вдруг принял монашество с именем Нифонта. Он погребен в фамильном склепе Преображенского собора Новоспасского монастыря.

Никита Романович был дважды женат: на Варваре Ховриной из рода Ховриных-Головиных и на княжне Евдокии Горбатой-Шуйской, принадлежавшей к потомкам суздальско-нижегородских Рюриковичей. От этих двух браков у него родилось тринадцать детей, в том числе сын Федор – он же с 1619 года Патриарх Московский и всея Руси Филарет, первый из рода Романовых, носивший именно эту фамилию.

В 1613 году Михаил Федорович Романов, родившийся в 1596 году (внучатый племянник царицы Анастасии, сын Федора Никитича Романова и боярыни Ксении Ивановны Шестовой), был избран на царство, и его потомство (оно традиционно называется «домом Романовых») правило Россией до 1917 года.

Таким образом, именно благодаря браку Анастасии Романовны и произошло возвышение рода Романовых, который после пресечения московской линии Рюриковичей получил основания претендовать на царский престол.

Смерть царицы, которую считали отравленной, тяжело отразилась на душевном состоянии Иоанна и была одним из обстоятельств, обостривших его борьбу с боярством.

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Анастасия происходила из рода Захарьиных-Юрьевых , впоследствии прозывавшихся Романовыми . Её отец, Роман Юрьевич Кошкин-Захарьев-Юрьев , был окольничим при Василии III , из-за своей ранней смерти особо не отличившимся, а её дядя состоял при малолетнем Иване IV в качестве опекуна .

  Днем её рождения, по-видимому, было 2 октября; её святой покровительницей, возможно, могла быть святая Устина (в честь которой посвящена одна из церквей Храма Василия Блаженного) .

  Благодаря браку Анастасии произошло возвышение рода Романовых, а после пресечения московской линии Рюриковичей в 1598 году близкое родство с последним царём Фёдором дало основания Романовым претендовать на престол. Избранный в 1613 году первый царь из дома Романовых Михаил Фёдорович - внучатый племянник Анастасии Романовны, внук её брата Никиты .

  Свадьба

  Была младшей из двух дочерей. После смерти отца в 1543 году жила с матерью. Будущая царица Анастасия славилась своей красотой. Очень невысокого роста, она обладала правильными чертами лица, длинными густыми тёмными волосами и, предположительно, тёмными глазами.

  Любопытно, что умерший в 1538 году брат покойного Романа - Захарьин-Юрьев, Михаил Юрьевич , входил в число опекунов над малолетним Иваном Грозным, что возможно, дало «конкурсантке» некоторые преимущества.

  Но не знатность, а личные достоинства невесты оправдывали сей выбор, и современники, изображая свойства её, приписывают ей все женские добродетели, для коих только находили они имя в языке русском: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединённые с умом основательным; не говорят о красоте: ибо она считалась уже необходимою принадлежностию счастливой Царской невесты

  Упоминают, что таким образом свершилось пророчество преподобного Геннадия Любимского и Костромского , данное вдове-боярыне Иулиании : «…быть её дочери царицею на Москве» . (Позже св. Геннадий стал крёстным дочери Анастасии - Анны).

  «Шкатула писана красками желтою, а по ней полосы черны, по сторонам окована. А в той шкатуле 3 скриночки да на верху в похоронке чепи золотые плоские, кресты, зарукавье, 2 пера жемчюжные с каменьи и з жемчюги велики, серги розными образцы цветки с каменьи розными, поясы золотые и жемчюжные, жемчюги которые из дому, образцы золотые, чепи золотые и иное чего, не можно вспомнити, потому что списки тому там же в шкатуле. В той же шкотуле коруна с каменьи различными и з жемчюги. Волосник с окатным жемчюги и с резным каменьем…»

  Женитьба на неровне была плохо воспринята боярами. Например, князь Семён Лобанов-Ростовский обвинил Ивана Васильевича в том, что «их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас ими теснит; да и тем нас истеснился, что женился, у боярина у своего дочерь взял… рабу свою. И нам как служити своей сестре?».

  Жизнь в браке

  По словам летописцев:

  Произведения, выходившие из царской светлицы отличает особая «историчность» - связь с государственными событиями или с жизнью царской семьи. «В них нашли отражение, как свидетельствуют даты и вкладные надписи, моления о наследнике престола, о победе русского воинства в походах Иоанна Грозного на Казань, идеи утверждения самодержавия московского государя, его богоизбранности и царственного покровительства православным народам. Эти произведения знаменуют собой целую эпоху в художественной жизни Москвы» .

  Среди них:

  • надгробные покровы святителя Ионы, митрополита Московского (ГММК),
  • преподобных Кирилла Белозерского (ГРМ)
  • Никиты, столпника Переяславского (ВСМЗ)
  • плащаница с редкой композицией несения Тела Господа Иисуса Христа ко гробу (ПИАМ)
  • хоругви и подвесные пелены с изображениями Богоматери, Св. Троицы, святых Димитрия Солунского, Никиты Воина (ГТГ, ПЗИХМЗ, КБМЗ)
  • завеса царских врат с изображением Господа Иисуса Христа Великого Архиерея с предстоящими Богоматерью, св. Иоанном Предтечей и с избранными святыми на каймах (Хиландарский мон-рь, Афон), отправленная царем в числе др. даров в 1555 г. афонским старцам, просившим, чтобы «государь пожаловал взял в царское своё имя монастырь их Хиландар».

  К созданию произведений привлекались знаменщики-иконописцы разных направлений: «исконно московские (покров „Святитель Иона, митрополит Московский“, хоругвь „Великомученик Димитрий Солунский“), т. н. макарьевской школы (покров „Преподобный Никита, столпник Переяславский“), псковичи (плащаница (ПИАМ)), южнослав. мастера (покров „Голгофа“ (СПГИАХМЗ)), что сыграло свою роль в процессе сложения общерусской культуры» .

  • Была похоронена в кремлёвском Вознесенском монастыре. На её похороны собралось множество народу, «бяше же о ней плач немал, бе бо милостива и беззлоблива ко всем» . На похоронах Иван рыдал и «от великого стенания и от жалости сердца» едва держался на ногах". Всю жизнь он вспоминал об Анастасии с сожалением и сравнивал с ней последующих жён.

    Тринадцать лет он наслаждался полным счастием семейственным, основанным на любви к супруге нежной и добродетельной. Анастасия ещё родила сына, Феодора, и дочь Евдокию; цвела юностию и здравием: но в июле 1560 года занемогла тяжкою болезнию, умноженною испугом. В сухое время, при сильном ветре, загорелся Арбат; тучи дыма с пылающими головнями неслися к Кремлю. Государь вывез больную Анастасию в село Коломенское; сам тушил огонь, подвергаясь величайшей опасности: стоял против ветра, осыпаемый искрами, и своею неустрашимостию возбудил такое рвение в знатных чиновниках, что Дворяне и Бояре кидались в пламя, ломали здания, носили воду, лазили по кровлям. Сей пожар несколько раз возобновлялся и стоил битвы: многие люди лишились жизни или остались изувеченными. Царице от страха и беспокойства сделалось хуже. Искусство медиков не имело успеха, и, к отчаянию супруга, Анастасия 7 Августа, в пятом часу дня, преставилась… Никогда общая горесть не изображалась умилительнее и сильнее. Не Двор один, а вся Москва погребала свою первую, любезнейшую Царицу. Когда несли тело в Девичий Вознесенский монастырь, народ не давал пути ни Духовенству, ни Вельможам, теснясь на улицах ко гробу. Все плакали, и всех неутешнее бедные, нищие, называя Анастасию именем матери. Им хотели раздавать обыкновенную в таких случаях милостыню: они не принимали, чуждаясь всякой отрады в сей день печали. Иоанн шёл за гробом: братья, Князья Юрий, Владимир Андреевич и юный Царь Казанский, Александр, вели его под руки. Он стенал и рвался: один Митрополит, сам обливаясь слезами, дерзал напоминать ему о твёрдости Христианина… Но ещё не знали, что Анастасия унесла с собою в могилу!

    Здесь конец счастливых дней Иоанна и России: ибо он лишился не только супруги, но и добродетели, как увидим в следующей главе

    Последствия кончины

    Смерть Анастасии Романовны, наступившая при обстоятельствах, позволяющих предположить отравление, стала причиной резкого психологического кризиса Ивана Грозного; подозревая окружающих в её убийстве, он начал первую заметную кампанию против бояр и ближних советников (до 1560 года отношения Ивана с высокопоставленными придворными были уже достаточно напряжёнными).

    Сам царь во втором послании к Курбскому писал: «…а и с женою меня вы про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было » . Также Иван указывал, что «и отравами царицу Анастасию изведоша ».

    Князь Курбский в «Истории о великом князе Московском» писал, что в смерти жены, вызванной, по мнению Иоанна Грозного, «чародейством», царь обвинил своих бывших советников, священника Сильвестра и А. Ф. Адашева. Доказательств прямых не было, кроме показаний польки Магдалены, тайной католички, жившей в доме Адашева, которые были добыты под пыткой . На совместном заседании Боярской думы и освященного Собора во главе со святителем Макарием, митрополитом Московским, обвиняемые были осуждены.

    Со смертью же царицы Анастасии царь стал гневлив и весьма блудлив: «умершей убо царице Анастасии нача царь яр быти и прелюбодействен зело» .

    Царица Анастасия Романовна , урождённая Захарьина-Юрьева (1530 или 1532 - 28 июля (7 августа) 1560) - первая жена царя Ивана Васильевича Грозного, мать царя Фёдора Иоанновича. Смерть царицы, которую считали отравленной, тяжело отразилась на душевном состоянии Иоанна и была одним из обстоятельств, обостривших его борьбу с боярством.

    Биография

    Семья

    Анастасия происходила из рода Захарьиных-Юрьевых, впоследствии прозывавшихся Романовыми. Её отец, Роман Юрьевич Кошкин-Захарьев-Юрьев, был окольничим при Василии III, из-за своей ранней смерти особо не отличившимся, а её дядя состоял при малолетнем Иване IV в качестве опекуна.

    Днем её рождения, по-видимому, было 2 октября; её святой покровительницей, возможно, могла быть святая Устина (в честь которой посвящена одна из церквей Храма Василия Блаженного).

    Благодаря браку Анастасии произошло возвышение рода Романовых, а после пресечения московской линии Рюриковичей в 1598 году близкое родство с последним царём Фёдором дало основания Романовым претендовать на престол. Избранный в 1613 году первый царь из дома Романовых Михаил Фёдорович - внучатый племянник Анастасии Романовны, внук её брата Никиты.

    Свадьба

    Была младшей из двух дочерей. После смерти отца в 1543 году жила с матерью. Будущая царица Анастасия славилась своей красотой. Очень невысокого роста, она обладала правильными чертами лица, длинными густыми тёмными волосами и, предположительно, тёмными глазами.

    После своего венчания на царство (16 января 1547 года) 16-летний Иван решил жениться и в феврале того же года устроил смотр невест, выбрав Анастасию из большого количества претенденток, свезённых со всей Руси.

    Относительно выбора невесты Иоанн повторил тот же способ, который был употреблён при первой женитьбе его отца Василия III и который существовал ещё у Византийских императоров. По городам разосланы грамоты к боярам и детям боярским с приказом представить своих детей или родственниц - девиц на смотр наместникам; последние из них выбирали лучших и отсылали в Москву, а здесь между ними уже сам царь выбирал себе невесту. Из толпы собранных красавиц Иван Васильевич выбрал Анастасию Романовну Захарьину-Юрьеву.

    Любопытно, что умерший в 1538 году брат покойного Романа - Захарьин-Юрьев, Михаил Юрьевич, входил в число опекунов над малолетним Иваном Грозным, что возможно, дало «конкурсантке» некоторые преимущества.

    Но не знатность, а личные достоинства невесты оправдывали сей выбор, и современники, изображая свойства её, приписывают ей все женские добродетели, для коих только находили они имя в языке русском: целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединённые с умом основательным; не говорят о красоте: ибо она считалась уже необходимою принадлежностию счастливой Царской невесты

    Карамзин Н. М. Глава III. Продолжение государствования Иоанна IV. Годы 1546-1552 // История государства Российского. - СПб.: Тип. Н. Греча, 1816-1829. - Т. 8.

    Упоминают, что таким образом свершилось пророчество преподобного Геннадия Любимского и Костромского, данное вдове-боярыне Иулиании: «…быть её дочери царицею на Москве». (Позже св. Геннадий стал крёстным дочери Анастасии - Анны).

    Сохранился Чиновный свадебный список бракосочетания царя Ивана IV Васильевича. В него входит Опись шкатулы с драгоценностями царицы Анастасии Романовны:

    «Шкатула писана красками желтою, а по ней полосы черны, по сторонам окована. А в той шкатуле 3 скриночки да на верху в похоронке чепи золотые плоские, кресты, зарукавье, 2 пера жемчюжные с каменьи и з жемчюги велики, серги розными образцы цветки с каменьи розными, поясы золотые и жемчюжные, жемчюги которые из дому, образцы золотые, чепи золотые и иное чего, не можно вспомнити, потому что списки тому там же в шкатуле. В той же шкотуле коруна с каменьи различными и з жемчюги. Волосник с окатным жемчюги и с резным каменьем…»